Откуда она появилась, я не мог даже предположить. Толстая тетрадь в чёрной обложке вывалилась из пакета на стол вместе с продуктами. Я брезгливо развернул её и мельком глянул на исписанные неровным почерком строки.
- Странно…
Кто мог положить её в пакет? Я попытался вспомнить всех, кто крутился возле меня в магазине, но никого подозрительного вспомнить не смог.
- Странно…
Я рассовал продукты в холодильник и позвал кошку:
- Ксюха, кс-с. Кушать подано, садитесь жрать пожалуйста...
Ждать кошку не пришлось. Притрусила на кухню по первому зову. Раньше, чем я успел положить в миску корм.
- Приятного аппетита, мадемуазель.
В комнате включил телевизор и бросил усталое от работы тело на скрипучий диван. Давно пора заменить, неудобно перед гостями. То есть перед гостьями…
Переключив канал на детективный сериал, тупо уставился в телевизор. Картинки менялись одна за другой, герои о чём-то говорили, в кого-то стреляли, от кого-то скрывались, но через какое-то время я поймал себя на том, что совершенно не слежу за сюжетом. Мои мысли вертелись вокруг чёрной тетради.
- Блин…
Я встал и отправился на кухню за тетрадью. Она лежала на столе. Обложка мятая, небрежно заломленный уголок. И сама она какая-то… Я физически ощутил потребность немедленно от неё избавиться, но рука уже крепко сжимала шершавую обложку.
Вернувшись в комнату, я расположился на диване и раскрыл тетрадь ровно посередине.
«Сегодня он снова приходил. Я просила оставить меня в покое, но он, уставившись пустыми глазницами, лишь молча ухмылялся. Боже, я не выдержу! Я сойду с ума! Или я уже сошла? Хорошо бы. Иначе мне не объяснить того, что со мной происходит. Это ненормально…»
Я закрыл тетрадь и с интересом повертел в руках. Чья-то рукопись? Что-то вроде детектива или триллера? Забавно…
Решив почитать с самого начала, я с удивлением обнаружил, что на первой странице почерк был другим. Здесь чувствовалась мужская рука. Да и слог был мужским: был, нашёл… Что он там нашёл?
«… нашёл тетрадь в почтовом ящике. Думал, кто-то из школьников засунул ненужный на каникулах конспект. Но нет... На последней странице надпись была адресована мне. «Теперь, Игорь, ты пиши. Я устал… Больше не могу. Прости…»
Я бегло просмотрел записи и понял, что вёл их больной человек. Если точнее, душевнобольной. На каждой странице упоминался кто-то, чей тихий шёпот приводил автора в ужас. Шизофреник, подумал я о неизвестном авторе. О, как жестоко я ошибся! В ту же ночь я увидел Его.
Мужская фигура в тёмном и длинном балахоне, окутанная клубами морозного пара, молчаливо стояла в углу комнаты. Привидение, а это, несомненно, было оно, поймав мой взгляд, потребовало, чтобы я писал.
Оправившись от шока, я спросил:
- Что я должен писать?
- Пиши…
От его шепота по телу пробежал мороз. Кожу на голове стянуло так, что я ощутил, как поднялись волосы. Теперь я знаю, что выражение «волосы встали дыбом» отнюдь не литературная гипербола.
- Пиши…
Оно приблизилось ко мне, и я ощутил холодное дыхание могилы. Господи, как же мне страшно! Никогда не думал, что смогу так испугаться. Во-первых, я не трус, а во-вторых, силой не обижен. Но тут…
Я схватил первую попавшуюся тетрадь и вывел: «привидение». Рука противно подрагивала, отчего буквы выходили неровными.
Оно смотрело… Нет! Оно не могло смотреть! У него не было глаз! Провалившиеся глазницы полусгнившего трупа – вот что было вместо них. Но я чувствовал его взгляд. Тяжёлый, пристальный…
Я писал всю ночь, как сумасшедший. Лишь с рассветом я обнаружил, что сижу в комнате один. Передо мной лежало несколько школьных тетрадей. На каждой странице, в каждой строке было написано «привидение, привидение, привидение…» Нескончаемые повторы.
Едва ли помню, как я отработал тот день. Дома, наспех раздевшись, попытался уснуть. Наверное, мне даже удалось, поскольку в полночь проснулся от неимоверного холода.
Он стоял у изголовья и терпеливо ждал, когда я окончательно приду в себя.
- Пиши, - сказал он, убедившись, что мой сон улетучился.
- Что? Что мне писать? – вскрикнул я. – Надоел! Пошёл прочь!
- Пиши…
- Не хочу! Не хочу! – закричал я и закрыл глаза и уши.
Я не хотел ни слышать, ни видеть этот ночной кошмар. Но стоило мне отнять руки от лица, как услышал: «Пиши!»
Каждый вечер он приходил ко мне с этим требованием, и я поддавался – писал всё, что приходило на ум. Всё это время он стоял рядом и дышал смрадом мне в лицо.
Господи, когда это кончится?!
Через неделю он потребовал показать записи.
Я раскрыл тетрадь, и он склонился над страницами.
- Ты обманул, - прошелестело над ухом.
Гость разогнулся и прошептал:
- Два дня…
- Что два дня?!
Приблизился рассвет, и мой незнакомец растаял в утренней дымке.
Днём я почувствовал себя плохо. Настолько, что пришлось вызвать скорую помощь.
- Сердечко беречь надо, - участливо сказал доктор, просматривая кривую кардиограммы. – Вам ещё жить и жить, а вы с инфарктом…
Я обрадовался тому, что меня определили в стационар. Думал, в больнице кошмар меня не найдёт.
Поздравьте – перед вами наивный глупец!
- Один день, - услышал я вчера над ухом бесстрастный голос.
Я окинул взглядом палату и убедился, что все спали мертвецким сном. Даже тот, с койки у окна. Вот уж балагур и полуночник, а спал, как ребёнок.
Привычный уже холод окутал меня при виде всенощного кошмара.
- Пиши, - услышал я знакомый шепот.
- Да что тебе надо!»
Я отложил тетрадь и уставился в потолок. Рукопись взволновала меня. Представил себя на месте главного героя рассказа и передёрнулся. С детства боюсь покойников.
Рука непроизвольно потянулась за тетрадью, и я вновь углубился в чтение.
«Я взял новую тетрадь и стал описывать всё, что со мной случилось. Он стоит рядом. Скоро утро. Что означает его «один день»? Один день до чего? Мне страшно. Господи! Мама, мамочка…»
Дальше записи велись женской рукой:
«Прочитала записи хозяина тетради. Кажется, его звали Игорем? Это ужасно. Это ужасно! Почему я? Я ведь даже не знала его.
То, что преследовало Игоря, стоит теперь рядом со мной. Да, я понимаю, что этого не может быть, что это бред. Сумасшествием нельзя заразиться, но тогда почему я Его вижу? Почему я слышу это ужасный шёпот: «пиши»…
Что же я должна писать. О чём? Кому? Что не устроило Его в записях Игоря?..»

Я закурил. Мне определённо эта история не нравилась. Это не детектив. Это вообще не рукопись. Похоже, это дневник…
Сигарета подрагивала в пальцах, мысли путались. Невероятность описанного завораживала и пугала одновременно.
Неприятная догадка мелькнула в мыслях: «Случайно ли эта тетрадь оказалась у меня?»
Я схватил дневник и открыл последнюю страницу. Почерк женщины был скорым, слова вылезали за строки тетради. Несколько разводов говорило о том, что автор плакал, когда писал:
«Я боюсь! Вчера он сказал: «Один день»! Мамочка, я не хочу умирать!..»
Чуть ниже было написано: «Тебе продолжать, Алексей…»
Алексей?!
Я снова взглянул на запись. Сомнений нет – там выведено моё имя. Но ведь это чёт знает что! Чья-то глупая шутка…
Мои мысли прервал грохот на кухне.
- Ксюха, твою мать!
- Мр-р…
Кошка, услышав своё имя, отозвалась нежным мурчанием с кресла.
Тогда кто там на кухне?
Я, отбросив тетрадь, поднялся с дивана и пошёл взглянуть на то, что там произошло.
За окном давно стемнело. Квартира была погружена в густую темень. Щёлкнув выключателем, я вошёл на кухню.
Створки шкафа были распахнуты, на полу лежала вдребезги разбившаяся тарелка.
- Чёрт!
Я закрыл шкаф и убрал осколки. Как она могла выпасть?
В комнате дико взвизгнула кошка. Моё сердце отозвалось барабанной дробью. На ватных ногах я вышел в прихожую и в полоске лунного света увидел выгнутую дугой Ксюху. Она смотрела в конец комнаты и испугано шипела.
Предательская слабость затрепыхала в коленках, когда я отчётливо услышал шёпот:
- Пиш-ши-и…