В добрый, видать, час слово свое батюшка молвил, услышали боги, помогли мальцу до работы охочему в знатного мастера вырасти. Солнечный Даждьбог терпением одарил, грозный Перун умением, а Огонь Сворожич тою искрою, что позволяет в каждую, самую захудалую вещь, душу вложить. Ох, и летал же, и звенел молот в руках Ждановых, точно сам Тарх Тархович за спиною стоял да советом мудрым и силушкой своей подсоблял кузнецу. А пламя в очаге ли, в лесу ли ревело утробно, но не жглось, не кусалось, не кидалось на человека зверем огненным, а послушно плавило и медь красную, звонкую, и землю жирную, из которой слезьми огненными железо на свет белый выбиралось. Бывало, наплавит Ждан на болоте криц пористых, грязных, точно дитя новорожденное, в кузню воротится и давай огнем да молотом грязь счищать. На диво ладно выходили и ножи острые - век служить будут, не затупятся, не сломаются, и иглы тонкие девкам да бабам на радость. Такая игла и тонкую беличью шкурку не попортит, и суровую турью кожу возьмет.
Много чего делал Ждан, и радовался отец, что настоящий мастер из сына вышел. А, пришел срок, и отошел батюшка от дел, оставил кузню сыну. Тогда-то и развернулся Ждан в полную силу: не токмо ножи с иглами да перстнями девичьими - меч сотворить замыслил. Не ведомо, кто первый о задумке Ждановой прознал, однако полетели, поползли слухи по деревне. Посмеивались старики, дескать, захотел воробей орлом полетать, да крылья слабоваты. Меч - это ж не наконечник для стрелы, чтобы меч хороший зделать одного желания мало - умение нужно, знания тайные, которые от отца к сыну только и передаются, за деньгу звонкую не купишь их. Но снова помогли Ждану боги: просто чудо, а не меч получился. Тяжелый, для руки настоящей, воинской, баловства пустого ради таким не помашешься, но и тяжесть его не такова, чтобы в бою руку тяготить, удар задерживать. Клинок же широкий радовал глаз узором невиданным: вьются, клубятся змейки светлые, то рядом друг с другом бегут, то сливаются, словно два ручья в одну реку, то, наоборот, разбегаются, как ствол древесный, надвое.
- Травами железо травил. - Одобрительно прогудел Хмур, и остальные согласно закивали, будто бы сами, умом своим дошли. Ждан ждал, что еще Хмур скажет - как-никак тот раньше в кометах у князя ходил, и в бою бывал, хоть и давно это было, но прошлое свое Хмур вспоминал неохотно, оттого и прозвали его так, позабыв про имя, матерью да отцом данное.
- Ладно… - Пробурчал Хмур. - Не продешеви, гляди.
Ну, цену мечу своему Ждан и без Хмуровых советов ведал. На торгу бывал не раз, видел, что по чем. Завистники всякие, перешептываясь помеж собою, предрекали, что, как поедет Ждан на торг с мечом, так с ним и назад воротится. Небось, не захочет работу свою за гроши отдавать, А большая деньга, у кого она есть? И кому вообще этот меч нужен, народ на торгу все больше простой, им ножи-иглы да перстенечки-жуковинья поди нужнее.
Но воротился Ждан домой без меча, зато с прибытком. Дед Стояр, который вместе со Жданом на торгу был, баил, будто сам Волос, Скотий Бог, кузнецу ворожил: серебром звонким за меч заплатили, да еще коня и девку-рабыню в придачу дали. Многие на того коня любоваться приходили: молодой, горячий, на таком в поле не работаешь - летаешь по-над землею. Вот девка не больно-то хороша. Росточком мала, лицом чернява да смуглява, и статью не вышла. Глянешь на такую и поди, пойми, девка перед тобою, али мальчишка в девчачью рубаху обряженный.
Тихая она была, правда, и до работы справная. Привыкли скоро к Ждановой чернавке, да и то правда, девка ж, а не диво какое. Назвали ее Прибышей. Смеялся Ждан, дескать, с Прибышей и прибыток в хату к нему пришел. Всего-то и съездил на торг два разочка, а после покупатели сами к нему дорогу сыскали, только успевай поворачиваться да молотом звенеть. Дорого стоили мечи, Жданом сработанные, однако не жалели воины денег. Меч, он в бою первый друг, первый товарищ, негоже скупится.
Отстроил Ждан дом отцовский - теремом княжеским вознесся он над другими домами. Хозяйство завел крепкое, людям на зависть себе на прибыток. Рабов прикупил, чтобы было кому с хозяйством управляться - отец, поди, старый уже, не по силам ему, а Прибыше и в доме работы хватает. И сам кузнец переменился на диво: важным стал, степенным, слова в простоте не молвит, дела не сделает. Придут, скажем, к нему люди весною просить денег али семян поле засеять, объяснят и про год-недород, и про сушь, и про голод, и про детей малых. Выслушает Ждан, деньгами ли, зерном ли поможет, но взамен, будь добр, и ты уважение окажи, на землице Ждановой поработай. И работали люди, ворчали, обзывали скупого кузнеца словом недобрым, но что с тех слов, ветер только и носит, забавляясь. Скоро и прозвище Ждану дали - Волосович, дескать, такой же жадный да до денег охочий, как Волос-Змей.