Дверь резко распахнулась, и в кабинет влетел Василенко, возбужденный и хмурый:
- …А тебе, Наташка, больше всех надо что ли! – крикнул он в коридор и сразу захлопнул дверь, - Юр, я у тебя буду просить политического убежища.
Но спрятаться Толик некуда не успел – за ним следом в мой кабинет вбежала разъяренная Наташа-секретарь, готовая кинуться на Толика.
- Да что же это делается, Юр! – возмущалась на весь этаж Наташа, - Наверняка ведь опять какую-нибудь гадость в сейфе на весь отпуск оставил, а мы нюхай! Все помнят, как около Толькиной двери гнилью воняло? Так он уже из отпуска вышел, а гадость эту из сейфа все равно убирать не хочет…
Надо сказать, что в нашей прокуратуре, как это часто бывает в заведениях бюрократического типа, секретарша была в каком-то смысле поглавнее прокурора. По крайней мере, посетителям попасть к ней на прием было сложнее, чем, например, ко мне. Взять хотя бы то, что наша двадцатипятилетняя фифочка Наташа требовала, чтобы к ней обращались не иначе, как Наталья Сергеевна. Вот и сейчас она из-за какой-то ерунды прицепилась к Толику Василенко.
- Тихо! – с трудом, но перекричал я все-таки эту парочку, - Тихо… Василенко, ну что ты, в самом деле – разгреби ты свой сейф…
Около Толиковой двери и правда целый месяц, пока он был в отпуске, витал такой душок, что проходящие мимо, автоматически задерживали дыхание. Как сам Толик сейчас обитал в этом кабинете – загадка. Так что вполне возможно, что, уходя в отпуск, Василенко запер в сейфе, к примеру, кисти рук трупа, оформленные как вещественное доказательство – на экспертизу отнести не успел. Дело-то житейское.
- Да нет у меня в сейфе ничего, Ваганыч! – клялся Толик.
- Вот пусть откроет и покажет, что там действительно ничего нет! Откуда-то ведь воняет!
- Да что я вам – гопник какой – обыскивать меня! Щас! Не открою я тебе сейф, Наташка! У меня там, может, дела секретные лежат!
- Ой! – скривилась секретарша, - Можно подумать…
Уж точно не секретные материалы боялся показать честному миру Толик, а скорее беспокоился, что увидят у него в сейфе припрятанное пиво. Вот и сопротивлялся.
- Тихо! – снова пришлось гаркнуть мне, - Посетители в коридоре… постыдились бы… Василенко! Быстро идешь и перепрятываешь все свои секретные документы и даешь Наталье Сергеевне убедиться, что ничего… гниющего у тебя нет.
Толик все понял и мгновенно удалился. А минут через пять ушла и Наташа – «шмонать» Толика. Я не утерпел и тоже пошел посмотреть, чем эта история закончится.
В Толиковом кабинете, уже явно чувствовался запах разлагающегося тела… Побелевшая Наташа, завидев меня, снова запричитала:
- Юр, да что это делается, во что он кабинет превратил!
Толик же, присев у сейфа на корточки, сжался и, не в силах сказать хоть что-то, давился дребезжащим скрипучим смехом. На самом дне его сейфа, в окружении беспорядочно разбросанных папок с делами и ненужных бумаг лежал погрызаный шмат сала и раздутый трупик крысы, прежде, очевидно, заваленный такими же папками.
По статусу, мне смеяться так же заливисто, как Толик, было не положено, поэтому я только хрюкнул, изображая смех, но мрачные думы мои начали понемногу рассеваться. Я только беззлобно махнул рукой, не добавив даже привычного своего «Бар-р-дак!»
- Ну ты, Василенко, даешь! Как же ты тут обитаешь-то, здесь же задохнуться можно!
- Да у меня… у меня ведь насморк, Ваганыч… я же запахов не слышу. Вон даже у Топоркова в морге могу нормально сидеть и сосиски жрать… Ох! Что будем с трупом-то делать?
- Ты его в цветочном горшке закапай! – с надрывом в голосе подсказала Наташа, - Как раз в твоем духе…
И вылетела вон, хлопнув дверью.
- Всего-то – крыса… - философски заметил Толик, - а Наташка с утра мозги мне компостирует: «Разгреби сейф, разгреби сейф…». Я свидетелей допрашиваю, важными делами занимаюсь, а она с глупостями пристает… Я что дурак – человеческие останки у себя в кабинете держать?..
Толик без всякой брезгливости папкой подцепил останки животного и внимательно чего-то там высматривал, - И чем ей сало моё не понравилось?.. – почти обижено вздохнул он.