- Бабушка! – перекрикивая пассажиров в троллейбусе, доброжелательно убеждала 45-летняя кондукторша пенсионерку, - Бабушка! Так пенсионное удостоверение не забывайте с собой брать! Вот сейчас я должна взять с вас плату за проезд…
- Так что ж ты глазами не видишь, что я старая уже! – отбивалась старушка, - А пенсионное я дома держу – чтоб не потерять…
Валерий Петрович Филимонов не стал дослушивать, чем закончится перепалка, но с неудовольствием заметил – совсем молодежь стариков не уважает… Пенсионное им…
Филимонов и сам не так давно вышел на пенсию, хоть со службы не уходил: «Пока силы есть – буду работать. На пенсию ведь и не проживешь», - давно решил он. А сил уже практически не было: по ступенькам вон поднимался, так в коленке что-то хрустнуло – мочи нет… А молодежь! Вон сидят, место даже старику не уступят!
К слову сказать, «молодежь» в троллейбусе была, в крайнем случае, на пару лет моложе самого Валерия Петровича – замученные за рабочий день, пассажиры действительно спокойно сидели, уже не взирая на моральные нормы. Правда сидела еще и одна наглая студентка – в са-амом дальнем углу троллейбуса и время от времени посматривала на Валерия Петровича. Да еще совсем рядом с Филимоновым стояла кучка мальчишек лет по 14-15 и забавлялась с этим… как его… сотовым, оглушая время от времени пассажиров дикой какой-то музыкой.
Валерий Петрович ехал со службы домой и неожиданно вспомнил, что ему нужно выйти на остановку раньше – купить рыбу. Завтра сын Сережка со снохой прийти должны – Верка собирается эту самую рыбу приготовить. Филимонов мученически покрутил головой, пытаясь найти струйку свежего воздуха среди духоты – и вдруг снова заметил на себе взгляд «наглой студентки». Да странный такой: на него – и сразу глазки в пол. Чего это она?.. А студентка, кажется, не такая уж и наглая… даже скромная что ли. Глазки вон голубые… кудряшки… Вон-вон опять смотрит! И снова – отвернулась к окну. Даже покраснела, кажется… Филимонова и вовсе бросило в жар, он тут же закрутил головой, отыскивая на кого же она все смотрит. Да нет… рядом только мальчишки с телефоном, но им до нее дела нет, да две тетки между собой болтают. Поди ж ты – на него смотрит! Валерий Петрович автоматически расправил плечи и приосанился.
Так и простоял, изображая статую Аполлону и мучая себя вопросом: смотрит – нет? Все-таки спохватился: остановку бы не пропустить. Вообще-то он должен был купить рыбу еще утром, когда выбор на рынке большой был, а к вечеру, ясное дело, одна селедка останется… Опять Верка ворчать станет. Рассказать бы ей, что на него еще молоденькие засматриваются – и Валерия Петровича вдруг передернуло: а вдруг она смеется на ним? Снова бросил взгляд на студентку – уф… да нет, не похоже: снова вон на него смотрит – глаза испуганные и румянец во всю щеку. Нет, ты смотри, а! – ухмыльнулся про себя Валерий Петрович. Он снова выпрямился, прямо чувствуя, как по телу разливается молодецкий задор, и даже улыбнулся мальчишке с телефоном. Это сколько ж такая игрушка стоит, интересно? - думал он о телефоне, - надо у Сережки спросить… А что! Купить что ли такую же, пусть Верка только пикнет! Можно подумать, ему и позвонить не кому…
- Мужчина, у вас что за проезд? – теперь уже у него спросила престарелая кондукторша.
Пенсионное лежало у Валерия Петровича в нагрудном кармане, но он не стал доставать документ – бес его дернул, но Филимонов не спеша вынул кошелек, выдернул «десятку» и небрежно протянул ее кондукторше.
- «Карточку» не желаем приобрести? – поинтересовалась женщина.
- Нет, - вальяжно ответил Филимонов, - Я вообще в транспорте не ездок. Я больше пешочком – и «мотор» лучше работать станет… - беззастенчиво врал Валерий Петрович. Хотя, он как будто был уверен, что следующее утро начнет непременно с зарядки.
Теперь уже не таясь, он оглянулся на студентку – опять смотрит! На этот раз и губку закусила. Валерий Петрович неожиданно сам для себя легкой поступью направился в ее конец троллейбуса, небрежно улыбаясь, раздвигая пассажиров, и приговаривая галантно:
- Извините, барышня… О! Простите…
Подобравшись к девушке, он уже было открыл рот, чтобы сказать заготовленную «острую фразу», а студентка неожиданно подскочила на месте и залепетала:
- Вы извините, дедушка, садитесь, пожалуйста… - и тот же испуганно-стыдливый взгляд.
Валерий Петрович моментально скис: плечи сами собой опустились, заныла коленка. Он пошлепал растерянно губами и… сел.
И тут же молодецки подпрыгнул: «Тьфу ты, господи… остановку пропустил!».