Типа эпиграф.
«Что это за страна?! Что же это за непонятная страна…?!»
Главный Буржуин

Сегодня на душе Андрея Сергеевича мурлыкали кошки. В отличие от вчера, когда они там скребли. А виной всему были огромные пластиковые окна, которые начальство наконец-то соизволило поставить на вверенную ему автобазу.
Весь вчерашний день в раскуроченные оконные проемы врывался бодрящий осенний ветер, путая и без того растрепанные мысли Андрея Сергеевича. Зато сегодня, сидя напротив чуда фирмы «Рехау», начальник транспортного цеха чувствовал себя огромной мудрой рыбой, обитающей в удобном аквариуме и медитативно созерцающей суету застекольной жизни.
А надо сказать , что суета за окном кипела неслабая. Ибо окна автобазы выходили прямиком на тренировочный полигон отряда ППС, где как раз сегодня отрабатывал навыки задержания уходящего от погони преступника взвод доблестного ОМОНа. Асфальтовый пятачок был густо усеян оранжево-белыми колпаками, обозначающими дорогу, которую вот уже четвертый раз крутые ребята в камуфляже и черных масках перегораживали патрульной машиной. Так что летящему на джипе «угонщику» в точно таком же камуфляже и маске приходилось экстренно тормозить, а потом, вяло сопротивляясь, позволять выволочь себя из машины и морской звездой распластать на капоте.
- Ты смотри как они его, болезного…- икнул механик Савелич, сочувственно опрокидывая очередную стопку. – Ведь четвертый раз уже…
- Да-а-а, - протянул в ответ Миха-камазист, чей день рождения вся база отмечала с 9 часов утра. – Жалко мужика. Может, поможем? А, народ? Давайте отобьем его у ментов!
- Так он же и сам – мент, - после томительной паузы заключил Алексей Владимирович Синицкий – бывший шахтер, прячущий в ячейке раздевалки орден «Трудового красного знамени».
- Ну и что? - не сдавался Савелич. – Раз мент, так что и не человек что ли?
- Многовато их, - покачал кудлатой редко чесанной головой Миха. – Не отобьем.
- А не отобьем, хоть нальем мужику, - неожиданно поддержал Савелича Синицкий. – Слышь, Сергеич, ты пойди к ним и предупреди, что щас мы их окружать будем.
- С ума сошли! – ахнул Андрей Сергеевич, вырванный из благостного созерцания распяленного на капоте «угонщика». – Я вам окружу! Совсем мозги водкой залили.
Под яростным взглядом начальника освободители едва не подавились очередными стопками и подозрительно быстро расползлись по рабочим местам. А Савелич даже попросил у Андрея Сергеевича пару припрятанных в каптерке досок для починки давно прогнившего крыльца. И все снова пошло хорошо, если бы через какое-то время Миха не затребовал у него пачку бумаги для каких-то своих камазных нужд. На душе у Андрея Сергеевича, поначалу обрадовавшегося повышению активности трудового коллектива, вновь заскребли присмиревшие, было, кошки. А стоило ему заглянуть в раздевалку, как кошки тут же мутировали в саблезубых тигров.
Сидя на грубо сколоченном табурете, Савелич вертел в заскорузлых пальцах небольшое ружье и, проходясь шкуркой по грубо выстроганному дереву, бормотал:
- Это конечно не карабин Симонова, но сойдет.
Взгляд Андрея Сергеевича упал на три уже готовых ружья, сложенные рядышком с механиком, и белкой перескочил на шуршащих в углу Миху и Синицкого. Глядя, как выданная им пачка бумаги скатывается в тугие шарики, начальник транспортного цеха понял, что войны избежать не удастся и обреченно вздохнул:
- Себя только гранатами вашими не подорвите, партизаны хреновы.
Протолкнув в легкие ставший комом свежий воздух, Андрей Сергеевич плотно прикрыл дверь базы. А затем направился на полигон ППС, под бойкий стрекот АКМов в пятый раз плюющих холостыми патронами по многострадальной машине «угонщика». У ворот стоял знакомый милиционер, которого не раз и не два он подвозил сюда от дороги, так что проникнуть на полигон начальнику транспортного цеха оказалось куда легче, чем в кабинет собственного шефа.
Обогнув увлеченных пальбой омоновцев, Андрей Сергеевич подошел возвышавшемуся чуть поодаль командиру. Погоны капитана и разносящийся окрест командный голос вот все, что отличало его от палящих от бедра подчиненных. Тот же камуфляж, та же маска…
- Ты что ли тут главный, капитан? – тяжело вздохнул Андрей Сергеевич.
- Ну, я. А ты кто такой? Почему посторонние на полигоне! – рявкнул капитан на бойцов, а Андрей Сергеевич уже протягивал подписанное в ФСБ удостоверение.
- Сосед я ваш. Буровзрывная компания «Пик». Начальник транспортного цеха.
- А теперь послушаем начальника транспортного цеха! – хохотнул капитан, выказывая знакомство с творениями Жванецкого.
- Ага. Послушать полезно будет, - ухмыльнулся Андрей Сергеевич. – Сейчас мои орлы твоего «угонщика» освобождать станут.
- Чего?! – капитанский рык распугал ковыряющихся на помойке ворон.
- Того. Они уже и ружья из досок, дефицитных между прочим, выстрогали. И гранаты из бумаги сделали. Видишь, кусты качаются. Это они уже через забор перелезли и вышли на исходную. Скоро начнут.
Капитан два раза гыкнул, но каким-то чудом сумел удержать рванувшееся из глотки молодецкое ржание. И вместо того, чтобы послать «соседа» и его пьяных орлов, быстро провел оперативное совещание.
- Значит так, - сообщил командир выстроившимся полукругом бойцам. – Задача усложняется. Сейчас нашего Борю будет освобождать группа боевиков.
- Меня?! – поразился «угонщик», стоявший в одном ряду со своими мучителями.
- Тебя, - кивнул капитан, - Ты так натурально орал и матерился, что тебя даже мужики из соседнего предприятия пожалели. Гордись, Станиславский.А теперь шутки в сторону. Задерживать партизан аккуратно. Не дай бог сломаете им чего!
- Да-да, - подтвердил Андрей Сергеевич, - Вы уж поаккуратнее. У кого-то из них наверняка будет с собой водка.
- Водка! – ахнули омоновцы, и хором сглотнули, за что были удостоены показа здоровенного капитанского кулака.
- Отставить разговоры. По местам.
Он хотел что-то добавить, но тут полигон огласило нестройное «ура» и выкрики «та-та-та», имитирующие беспорядочную стрельбу. Вывалившиеся из кустов трое «освобоителей» дружно замахнулись и, швырнув «гранаты», рухнули на асфальт, дабы не попасть под град полагающихся осколков.
- Мне что, падать? - пробасил один из омоноцев, откатывая носком рубчатого ботинка попавший ему в живот бумажный шарик.
- Падай, - кивнул капитан. – Ты убит.
Не говоря ни слова парень, так натурально повалился на асфальт, что у Андрея Сергеевича зашлось уже пошаливающее сердце.
- А я ранен! – сообщил стоящий рядом боец и, взывая о медицинской помощи, пополз на четвереньках в сторону административного здания. Точнее в сторону двух молоденьких девушек в милицейской форме, появившихся в этот момент на крыльце.
- У меня гранаты кончились! – донеслось до Андрея Сергеевича сквозь автоматные очереди. Синицкий яростно «та-такал» водя дулом деревянного ружья по подбегающим омоновцам.
- Держи! – Миха перевернулся на спину, достал из запазухи бумажные листы, и быстро скатав, перекинул старшему товарищу несколько гранатных шариков.
- Ура! За родину! – успели грянуть партизаны прежде, чем их накрыло камуфляжным приливом.
- Стойте, гады! Подождите! – гундосо взывал к омоновцам Савелич, пока его растягивали на капоте и аккуратно заводили руки за спину. – Водка! Водку же разобьете, ироды!
- Где?! – омновцы захлопали Савелича по куртке, как будто хотели выбить всю собранную им на асфальте пыль.
Секунда и едва начатая бутылка встала на капот, а рядом легли два соленых огурца найденных в кармане Михи.
- Вещдоки сюда! - распорядился капитан, и приняв из рук своего подчиненного драгоценную добычу, поинтересовался у Андрея Сергевича: - Будешь!
- Буду, – учтиво принял приглашение начальник транспортного цеха. – За мир!
- За него, - согласился капитан и одним глотком осушил две трети бутылки, не обращая внимания на завистливые взгляды подчиненных и горестные стоны партизан.
Когда бутылка опустела, а огурцы отхрустели на крепких омоновских зубах, Андрей Сергеевич, кряхтя, собрал разбросанные ружья подошел к своим отпущенным «орлам». Миха и Савелич яростно растирали затекшие руки, а Синицкий пытался отыскать потерянную во время задержания вставную челюсть.
- А теперь кругом! – скомандовал Андрей Сергеевич и повел стволами ружей в сторону ворот. – Не волнуйся, капитан. Ты свою работу сделал. А я их под конвоем куда надо доставлю. Задержанные, на базу шагом марш!
А потом уже тише:
- Мальчишки! Вам же всем за сорок давно перевалило. А вы! В «зарницу» поиграть захотелось… Не могли что ли этих молокососов двадцатилетних уделать. Целую пачку бумаги зря извели. Опозорились, пионэры хреновы!
Потерпевшие поражение мужики уныло поплелись к выходу с полигона, бормоча под нос что-то о запрещенных приемах. Но проходя мимо садящегося в машину «угонщика» загомонили все разом:
- Извини, братан. Не вышло тебя вытащить. Держись огурцом. Но пасаран!
Они еще что-то говорили, а в голове у Андрея Сергеевича почему-то призывно кричали горны, звенели подковы, строчили пулеметы и на поле танки грохотали. А голос, похожий на голос старшей пионервожатой, к которой десятиклассник Андрей тайком бегал на свидание в соседний пионерлагерь, тихо но упрямо шептал «Привет Мальчишу…»