Не, вот раньше, знаете, любовь была! Настоящая! Чистая и бескорыстная. Не то, что теперь. И не спорьте! Сам в театре видел. Был один раз…
Это, значит, влюбленный ночью подкрадывается, под балконом становится и начинает. То ли песни петь, то ли стихи читать. Замогильным таким голосом. А девушка его любимая, во всем белом, сначала из-за занавесочки выглядывает – скромная! – а потом, чуть осмелев, выходит на балкон и давай ему подвывать тихонечко. Стоят вдвоем, друг на друга смотрят и воют. Красиво… Вот это я понимаю, любовь!
И ведь парню даже в голову не приходит, что можно предложить любимой, всей такой красивой, воздушной и целомудренной, пару бутылок пива и шашлык из бродячей собаки, что у Гасана, в летнем кафе за углом, готовят. Уважает потому что. Ну, и, естественно, любит…
А в наше время такого нет. Вон, за распахнутым по летнему времени окном, опять длинный автомобильный гудок и хриплый рев, исторгаемый луженой мужской глоткой:
- Светк!.. Све-етка!
Это к семнадцатилетней шалавистой рыжей Светке из соседнего подъезда очередной поклонник прикатил. У нее они все, как один – только на машинах. И при деньгах. Чтобы, значит, не только на пиво и шашлык, но и на водку с кириешками осталось. И будет тогда любовь…
- Щас выйду! – это уже Светка отвечает. Нет, чтобы скромно так на балконе постоять, разные разности с любимым повыть… Хотя, оно, конечно, и к лучшему. У Светки, не смотря на возраст и хрупкую, миниатюрную фигурку, такой басок…
Отбрасываю ручку – ночь испорчена. Сейчас этот, блин, Ромео будет минут сорок музыку крутить. На весь двор. Скучно ему, в ожидании и предвкушении, без музыки. Потом выйдет Джульетта-Светка. И будут они взад-вперед кататься с леденящим душу визгом тормозов и под звуки все той же музыки, включенной на запредельную громкость. Собирать Светкиных подружек. Правда, потом все затихнет… Но ненадолго. В самый подходящий момент – часов в пять – веселая компания вернется в наш двор. И долго нудно будут выяснять под окнами пьяными голосами, кто кого куда послал и кто здесь лох. Обычное явление… Привычное.
- А ну-ка, гаси музыку, козел! - писклявый мужской голосишко. Вот оно, то самое лихо, что будить не рекомендуется. Я немного оживаю. Это казак проснулся. Он тоже в соседнем подъезде, на восьмом живет.
Да, самый настоящий казак. Я, правда, как-то спросил у него:
- Слышь, Мишка, а вот как ты, потомок ссыльных тамбовских кулаков, вдруг забайкальским казаком стал?
- А здесь, - говорит гордо, - не важно, где родился. Главное, чтобы дух был казачий. Вольность чтобы в душе пела.
Ну, дух-то у него и правда… Казачий. А вот все остальное… Его даже один раз сам атаман ихний на строевом смотре отметил.
- Где, - говорит, - вы этого недомерка раздобыли?! Он же нам, мать-перемать, все войско позорит!
И действительно, с атаманом не поспоришь. Ростом Мишка не удался. Наверное, поменьше покойного Брюса Ли будет. Да и сложение того… Подкачало немного. Худой, как палка. Даже, скорее, костлявый. Ноги кривые и глаз только один. Второй ему еще в детстве из рогатки выбили. Он в глазнице стеклянный протез носит.
Но все равно, самый настоящий казак. Вы бы видели, как он по двору идет! Глаз не оторвешь! Аксельбант плетеный по животу впалому хлопает, кепка пятнистая лихо так набекрень сдвинута – из-под нее редкий чубчик торчит. Рыжий. А усишки – черные. Он их жениной щеточкой для ресниц периодически подкрашивает. Камуфляж весь в нашивках, каких-то значках, бляшках и медалях. Сразу видно – заслуженный казачина, участник всех войн, герой Брусиловского прорыва, адъютант Буденного и любимый эскадронный командир генерала Доватора. Ну, и в дополнение картины за ремнем – нагайка, и шашка сзади по земле волочится, отделкой ножен искры из асфальта высекает.
После того смотра, на котором его сам атаман отметил, Мишка гирю пудовую купил. Решил «подкачаться» немного. Чтобы не говорили на него разное. Ну, и чтобы в общий строй вставать позволяли… Хоть иногда.
И вот теперь каждый вечер он, в одних трусах семейных, на балконе этой гирей машет. На балконе – это не потому, что соблазнить кого-то из соседок пытается, статями могучими покорить. У него в квартире просто места нет. А откуда ему взяться, месту-то, если в однокомнатной – жена, теща, любимая тещина собачка, маленькая, но пакостная?! Ну, и ребятишек мал-мала пять душ. Заботится Мишка о том, чтобы род его казачий не угас. И не затихала в душе песня вольности…
Детишки, правда, тоже того… В папу. Болеют постоянно. Хнычут, плачут… Вся квартира насквозь лекарственными запахами пропитана. Везде пеленки мокрые, подгузники грязные… Ну, и собачка тещина старается, свой вклад в общее дело вносит. Так что кроме балкона, некуда больше Мишке податься.
Тут как-то и получилось… Приболел у казака младшенький – плачет и плачет. То ли животик болит, то ли голова. То ли еще что-нибудь. Жена с тещей вокруг мальца хлопочут – ничего сделать не могут. А собачка в прихожей подозрительно затихла, опять какую-то пакость умыслила…
Обозлился Мишка до предела на эту жизнь проклятую, разделся, как обычно, до трусов, и отправился на балкон. Гирей своей помахать, пар хоть немного выпустить.
А тут очередной кавалер к Светке прикатил. Все, как обычно – сигнал, перекличка и – музычка во всю. Да добро бы еще песни какие-нибудь русские, душевные… А то непонятное мяуканье.
Терпел Мишка. Честно терпел. Минут пять. Только гирей своей все яростней и яростней размахивал. Но вот легче не становилось. Наоборот – росла, росла в вольной душе черная злоба. И выросла, и перехлестнула через край.
Бросил Мишка гирю, перегнулся через перила и заорал:
- Эй ты, козел! А ну, блин, музыку выключи!
Парни – в машине двое было – выглянули, присмотрелись… А надо отметить, что гиря Мишке на пользу не пошла. Как он был маленький, тощий и кривоногий, так и остался. И всем это очень даже заметно. Кроме него самого.
- Слышь, уродец, пасть завали! Пока не началось… - в принципе, очень даже доброжелательно посоветовали юные влюбленные. И, назло крикуну, музыку еще громче. А чтобы было!
Чувствует Мишка – «планка падает». Но держится, из последних сил держится.
- Эй, вы, - кричит, - я вам последний раз говорю – музыку свою выключите!
А ему – только две ладони с оттопыренными средними пальцами. Одна – над водительской дверцей, другая – над пассажирской. И весь ответ.
Вот тут и не выдержала казачья вольная душа. Не долго думая, метнул Мишка в эти пальцы первое, что под руку попалось. А попалась ему его любимая гиря… В пуд весом. Если кто не знает, в шестнадцать килограммов.
И ведь попал, зараза! Прям между этими двумя руками, точно по центру! Снайпер!
И вот теперь представьте себя на месте этих двоих влюбленных. Сидят себе спокойно в машине, музыку слушают, Светку ждут. Прикидывают – три шашлыка брать у Гасана? Или два, а на оставшиеся деньги водки побольше прикупить?
А тут – удар, треск рвущегося металла… И между двумя передними сидениями, на том месте, где должен быть рычаг переключения передач, появляется… Гиря! Чугуняка хренова! И легкий ветерок, пробившийся в салон сквозь внушительных размеров дыру, как-то вдруг образовавшуюся в крыше, разом вспотевшие затылки чуть щекочет…
Правда, к чести этих ребят надо признать – в себя они пришли довольно быстро. И возжаждали отомстить. Прямо сейчас, не откладывая дела в долгий ящик. Тут уж не до Светки и не до любви – задета честь «пацанская». Гирей пудовой…
Нет бы дуракам тихо порадоваться, что только честь, а не голова! Куда там! Они за телефоны схватились, давай друзьям названивать – помощи просить. Ну, тут все правильно – двор и дом чужие, мало ли…
Друзья вняли призывам о помощи и уже минут через десять прикатили на место происшествие. И вот человек пять крепких молодых людей вошли в подъезд. Чтобы, значит, «чиста по-пацански» с обидчиком разобраться…
…А Мишка и сам перепугался от того, что только что сотворил. Перестарался, однако. Бросился он в квартиру, схватил тришки домашние. Думает, сейчас накину, выскочу на улицу по-быстрому, извинюсь перед ребятами… Глядь – а на тришках, спереди, в самом, можно сказать, интимном месте, свежий подгузник прилип. Явно у младшенького не голова - животик болит…
Отшвырнул казак тришки изгаженные, попытался в свой камуфляж залезть. Руки трясутся, ноги дрожат, сопли бегут… Никак нога в штанину не попадает.
А в дверь уже звонят, стучат. Разные оскорбительные угрозы выкрикивают. Остальные дети проснулись, плачут. Жена блажит, теща визжит. Собачка, гадина, и та не молчит.
Плюнул Мишка на свой внешний вид – пусть в трусах. Лишь бы поскорее все это прекратить. Кинулся к двери, ноги в тапочки сунул… А в правом уже собачка, тварь такая, отметилась. Да старательно так – Мишка всю ступню аж по щиколотку сразу же уделал.
Вот тут у него «крыша» улетела. Не поехала и не сползла, а просто-таки улетела. В космос.
- А ну-ка, позатыкались все! – рявкнул казак. Прошлепал при общем молчании в комнату, оставляя на линолеуме следы жизнедеятельности тещиной собачки, снял со стены шашку…
…Когда замок в двери щелкнул, «разборщики» маленько успокоились и даже отступили немного. Ну, чтобы каждый желающий в их компании мог не только сразу увидеть, но и сразу ударить вражину.
Правда, когда «вражина» на площадке появился, подрастерялись маленько… Призадумались. Человек – не человек, черт - не черт…
Один глаз – неживой, бессмысленный, смотрит безотрывно куда-то в прекрасное далеко. Второй – маленький, красный выпученный – злобно вращается. Паруса выцветших и потертых «семейников» вокруг тощих и кривых волосатых ножек полощутся… Зато на голове волос почти не наблюдается – только чубчик. Как приклеенный. Под носом и на щеках – густые черные полосы боевой индейской раскраски. И в руке – здоровенная шашка. На вид очень даже страшная – до появления гири Мишка ежедневно шашку свою точил и полировал.
А казак не стал дожидаться, пока с ним «толковище» начнут. Шашкой из стороны в сторону – вжик! вжик! И орет на весь подъезд:
- Потрудимся же, братья! Не посрамим земли русской!
«Разборщики» еще на пару шагов отступили – кто его знает, что у этого странного типа на уме? Возьмет да саблей своей по голове кого-нибудь и треснет…
А Мишка тут еще петь начал:
- Любо, братцы, любо! (Вжик! Вжик!) Ой, любо, братцы, жить!..
И, значит, на гостей своих незваных наступает…
Ну, а те… То ли от того, что Мишка петь никогда не умел, то ли от того, что настоящей шашки в жизни никогда не видели, то ли по какой другой причине… Короче, поняли ребята, что ничего им тут не обломится. Никакого возмещения ущерба – как морального, так и материального – не будет. Ноги бы унести. Пока их этот странный тип не поотрубал.
Ну, и бросились они, друг друга отталкивая, на лестницу – а какой тут, на фиг, лифт?! Причем бросились не вниз, на седьмой – в ту сторону как раз поющий казак переместился, - а на девятый. Куда-нибудь, лишь бы от этого сумасшедшего подальше.
А надо бы сказать, что на девятом в этом же подъезде живет наш местный олигарх. Нет, не Абрамович. И даже не Березовский. Те – в Лондоне. А этот – наш, доморощенный. У него контейнер на местном рынке, шмотками торгует. Но – коммерсант. И все ждет, когда же к нему рэкетиры заявятся, денег вымогать. Ведь если коммерсант, то должны?.. Вот он и ждет. А то как и не настоящий, вроде…
Ну, он тоже не лыком шит – приготовился. Площадку от лестницы дверью отгородил. И купил себе ружье. Чтобы, значит, до прибытия наряда СОБРа продержаться.
И как раз в тот день они с друзьями-коммерсантами что-то там на рынке отмечали. Разумеется, что добравшись домой, он тут же спать увалился. Но пьяный сон он такой некрепкий, такой беспокойный…
…А в это время члены «группы разбора», пробежав пролет по лестнице, поняли – попали. Бежать дальше некуда. Впереди – дверь, довольно крепкая на вид. Позади – поющий сумасшедший и его шашка. Что делать?..
Понятно, что из двух зол обычно выбирают меньшее. Вот и стали «пацаны» в дверь кулаками и ногами стучать, во все звонки сразу звонить, кричать жалобно. Просить, чтобы их впустили, позволили от чокнутого укрыться…
Коммерсант вдруг проснулся – слышит, в подъезде крики, шум какой-то. И в его любимую дверь ломятся изо всех сил. Вот-вот сломают…
Ну, и что он мог подумать? Да еще и будучи полупьяным? Решил, что это рэкет пришел. За его кровными.
- Ну, щас я вам!.. – коммерсант даже обрадовался – закончилось долгое ожидание. Сгреб свое ружье да и выскочил на площадку.
- Врешь! – заорал. – Не возьмешь! Хрен вам, а не денег!
Ну, и шмальнул дуплетом через дверь.
Слава Богу, сама-то дверь крепкая. Даже очень. Не пробила ее картечь. Но «разборщикам»-то каково?! Позади – сумасшедший с шашкой. Впереди – сумасшедший с ружьем! Оба настроены более чем агрессивно. И, вроде как, ничего-то другого и не остается, только ложиться прямо вот тут, на лестнице, и тихо ждать, пока тебя один из двух прикончит.
А ребята молодые… Ничего еще в этой жизни-то и не видели. Кроме Гасановского шашлыка и Светкиных прелестей. Жить охота…
Собрались с духом, и, исхитряясь, кто как может – кто кувырком, кто на четвереньках – проскочили на лестницу под казачьей шашкой. Повезло им – Мишка-то ее просто точил. А вот пользоваться как надо – не умел…
Но ребята этого не знали. Радуясь уже нежданному ими спасению, они летели вниз по лестнице…
…Опять приходится отметить, что как раз в этот вечер на седьмом и в этом же подъезде, свадьба была. Грустная такая свадьба. По необходимости. И как ни старались гости друг друга развеселить, ничего не получалось. Драку бы затеять – так и то не с кем. Свои все. А что за свадьба без драки?! Молодоженам к разводу и вспомнить нечего будет…
А тут в подъезде шум, рев, крики, выстрелы. Кто-то из гостей, совсем уже пьяный, возьми и крикни:
- Наших бьют!
Ну, все из-за столов и повалили на площадку. «Нашим» помочь – святое ведь дело! Все знают. А на площадке – пятеро незнакомых парней…
Как же их били! Я уж про гостей не говорю. «Отметились» и свёкр со свекровью, и тесть с тещей, и рахитичная недозрелая подружка невесты… И сама невеста, не смотря, что на шестом месяце, руку приложила. Точнее, ногу. Краюшки пышной юбки пальчиками поддерживает, мизинчики оттопырив – и точеным каблучком по ребрам! По ребрам! А вот не фиг «наших» бить!
Будет что вспомнить молодым…
…Я с надеждой прислушиваюсь – а вдруг?! Вдруг перепалка продолжится со всеми вытекающими последствиями?!
Но только музыка за окном моментально стихает. М-да… Казачья слава уже далеко разлетелась не только по нашему кварталу, но и по всему району. Маленький праздник, способный чуть освежить мою серую и скучную жизнь, не состоится… Спать лечь, что ли? Часов до пяти?..
«А где же про любовь?!..» - разочарованно спросите вы? Так и я то же самое говорю – какая уж тут любовь, в наше время?! Безобразие одно! И падение нравов.
В театр, что ли, сходить?.. На «Ромео с Джульеттой»… И вам, кстати, советую! Вот там – любовь! Настоящая…