(рассказ в диалогах по мотивам произведения Александра Дюма)

СЦЕНА 1

Дом номер тридцать на Елисейских полях. Шикарная гостиная. Стремянка в углу и некоторый беспорядок говорят о том, что здесь недавно закончился ремонт. На стене висит большая картина в раме, на которой изображена Юдифь, отрезающая голову спящему Олоферну. Перед картиной стоят Бертуччо и, автор картины, месье Маньи.

БЕРТУЧЧО. Брр! Месье Маньи! Слов нет, намалёвано мастерски… но меня в дрожь бросает. Кровищи-то сколько натекло! Ужас!
МАНЬИ. (высокомерно) Но ведь вы сами говорили, месье Бертуччо, что такого желание вашего хозяина. Я всего лишь выполнил заказ и, как видите, выполнил добросовестно…
БЕРТУЧЧО. Да-да… (достаёт из кармана записную книжку и пробегает взглядом нужные строки, несколько раз останавливаясь и поднимая глаза на картину) Всё верно, месье Маньи. (захлопывает книжицу)
МАНЬИ. Значит, дело теперь за обещанным гонораром?
БЕРТУЧЧО. Вы получите ровно столько, сколько было обещано.
МАНЬИ. (довольно улыбаясь) Ваш хозяин столь же щедр, сколь и экстравагантен.
БЕРТУЧЧО. Экстравагантен?
МАНЬИ. У нас, художников, не принято обсуждать вкусы заказчика, но, между нами говоря, данный библейский сюжет обычно принято изображать несколько иначе: Юдифь либо готовится совершить свой исторический подвиг, либо уже, так сказать, его совершила. Желание графа, чтобы, как бы это выразиться помягче, был изображён сам процесс, признаться, первоначально сильно меня озадачило.
БЕРТУЧЧО. (снова переведя взгляд на картину и сильно морщась) Но вы блестяще справились. Рад за вас.
МАНЬИ. (кланяясь) Благодарю.
БЕРТУЧЧО. Граф будет доволен.
МАНЬИ. (с любопытством) А что это за человек ваш граф? Он ведь очень богат, не правда ли?
БЕРТУЧЧО. (с гордостью) Безмерно!
МАНЬИ. Но имя у него странное: Монте-Кристо. Он иностранец?
БЕРТУЧЧО. Гм… Как бы это вам сказать, месье Маньи…

Раздаётся стук за одной из дверей.

МАНЬИ. Кажется стучат?
БЕРТУЧЧО. (бледнея) Где? Кто?
МАНЬИ. Вон там! (показывает пальцем)

Стук повторяется.

МАНЬИ. Вот снова! Сышите?
БЕРТУЧЧО. (в сторону) Чёрт возьми, совсем забыл! (громко) Уверяю вас, вам послышалось… Или, может, это служанка убирается в столовой…
МАНЬИ. (твёрдо) Нет-нет! Я при прежних хозяевах часто бывал в этом доме и точно знаю, что за этой дверью находится чулан! Кто-то стучит у вас в чулане!
БЕРТУЧЧО. Не может быть, там никого нет!
МАНЬИ. Сейчас проверим! (делает шаг по направлению к двери, из-за которой только что доносился стук)
БЕРТУЧЧО. Стойте! (хватает художника за рукав) Вам не в ту дверь, а в эту!

Бертуччо настойчиво тащит Маньи к двери, ведущей в коридор, и выталкивает художника из комнаты

БЕРТУЧЧО. И не забудьте придти завтра в десять! Я подготовлю для вас нужную сумму.

Закрывает дверь. Подходит к окну и, вытирая платком со лба пот, сморит, как художник садится в карету. За спиной Бертуччо внезапно раздаются шаги. Это из раскрывшейся двери чулана появляется граф Монте-Кристо. Его чудесный чёрный костюм покрыт пылью.

ГРАФ. Ах ты, балабол и бездельник!

Бертуччо вздрагивает и оборачивается.

БЕРТУЧЧО. Он ушёл, картина куп… (испуганно) Граф, что с вами?
ГРАФ. А?
БЕРТУЧЧО. Вы… вы весь поседели!
ГРАФ. (подбегает к зеркалу) Тьфу, дурак! Это паутина! (безуспешно пытается стряхнуть её с волос) Это всё ты виноват! Это по твоей милости я так долго просидел наедине с пауками! Не мог побыстрее закончить с этим Апеллесом? Господи, ну и вид у меня теперь! Ага, вот дырка, наверное зацепился рукавом за гвоздь… Пропал мой фрак! Впрочем, дорогой Бертуччо, я не зря просидел полчаса в чулане: теперь я знаю точно, что в этом доме есть… мыши! С тех пор как я провёл пятнадцать лет в одионоч… Короче, Бертуччо, я терпеть не могу мышей. Позаботься об этом, ладно? Или я тебя уволю и найду себе управляющего порасторопнее. В чулане было так мерзко, что я не вытерпел и мне пришлось даже стучать тебе! Хорошо, что ты догадался и выставил этого художника…
БЕРТУЧЧО. Граф, это было с вашей стороны крайне неблагоразумно: этим стуком вы чуть было себя не выдали!
ГРАФ. (мрачнея) Да, ведь сейчас никто, ни одна живая душа не должна видеть меня в Париже!
БЕРТУЧЧО. Ещё бы! Если вы хотите, чтобы ваше появление здесь прошло так, как вы это задумывали.
ГРАФ. Если я чего-то хочу, значит так это и произойдёт. Итак, я должен быть у виконта Альбера де Морсер двадцать первого мая в половину одиннадцатого. Уверен, он соберёт по этому случаю за завтраком лучших своих друзей; моё появление должно выглядеть как можно более эффектным! Сегодня пятнадцатое мая, и у нас есть несколько дней на репетицию. Лошади готовы?
БЕРТУЧЧО. Да, граф.
ГРАФ. Отлично. Иди - жди меня внизу. Я переоденусь и спущусь.

Бертуччо уходит.

ГРАФ. Ах, плут! Давно бы уволил его, да вот одна беда: он мне нужен для гениального плана с сынком Вильфора. И знает он теперь слишком много. (вздыхает) Нет, так просто теперь от него не избавишься. Уверен, он меня обкрадывает, и художнику этому он наверняка заплатит меньше, чем вынет для этой цели из моего кошелька. Велики богатства Спада, но всё же… десяток таких бертуччо за десяток дней растащат состояние самого Дьявола. Кстати, а где картина-то? Ага, вот она! (подходит к картине) Нет, художник и правда молодец. Всё изобразил верно… Вот только – какая досада! – я же черным по белому указал дать ей в руки янычарский кинжал! А это что? Какая-то средневековая мизерикордия! Но всё остальное хорошо… Ого, какие выпученные глазища у Олоферна! Злодей! Он всё понимает и ему очень больно! (глаза графа загораются) Понимает, а сделать-то ничего не может! Ха-ха, голова-то уже почти ни на чём не держится! Вот она, настоящая месть!

Уходит.

СЦЕНА 2.

Парижская улица. Граф и Бертуччо едут в карете. В руках у графа часы и записная книжка. На козлах сидит Али, одетый по-европейски, в рыжем парике и с наклеенной бородой.

ГРАФ. (отмечает что-то в записной книжке и бормочет) Десять минут, двадцать секунд; десять минут тридцать секунд; десять мин… О чёрт! Бертуччо!
БЕРТУЧЧО. Что случилось, граф?
ГРАФ. Кошмар, Бертуччо! Уже пятнадцатый раз мы проезжаем этот поворот и опять проезжаем его с новым временем! Посмотри сам: разброс в две минуты! Проклятые парижские улицы, вечно запружены, по ним нельзя двигаться с одинаковой скоростью. Утром двадцать первого они, правда, будут свободнее. Ужас, голова не выдерживает такого напряжения: сколько же факторов нужно учесть, чтобы оказаться в Париже в нужном месте и в нужное время! А ведь одна минута опоздания – и всё, конец, я навек опозорен!
БЕРТУЧЧО. Успокойтесь, граф, всего одна минута, разве это так страшно?
ГРАФ. (взмахнув рукой с карандашом перед носом Бертуччо) Ничего ты не понимаешь! Я граф Монте-Кристо! Слышишь, олух? МОНТЕ-КРИСТО, а не какой-нибудь буржуа! Я покажу этим парижанам, что значат настоящие благородные манеры! Пусть эти дутые аристократишки вздрогнут передо мной, ибо я – обличитель их серой жизни. Если я покупаю себе дом, то это должен быть лучший дом, если куда-нибудь еду – то в карету должны быть впряжены самые резвые и выносливые скакуны на свете, а другие, такие же, должны стоять у меня в конюшне; если портной шьёт мне платье, то он должен перед этим проверить своё искусство на королях; если я беру ложу в опере, то это великолепная ложа, откуда великолепно просматриваются все остальные ложи; если же я захочу – предположим это, дорогой Бертуччо, - завести любовницу, то это должна быть как минимум мадам Рекамье!
БЕРТУЧЧО. О, граф!
ГРАФ. А если я обещался к кому-нибудь в гости, то появлюсь там минута в минуту, точно с боем часов!

Внезапно карета останавливается.

ГРАФ. (озадаченно) Что такое?
БЕРТУЧЧО. (громко) Али, что случилось?
ГРАФ. (закрывая ладонью рот Бертуччо) Не произноси имён! К тому же он всё равно не ответит. Забыл, что Али немой?
БЕРТУЧЧО. (краснея) Простите, ваше сиятельство. Это я по глупости.

В распахнувшейся дверце кареты появляется усатое лицо жандарма.

ГРАФ. (холодно) Что вам угодно?
ЖАНДАРМ. (недовольно)А кучер-то у вас что, глухой? Говоришь, а он только глазами хлопает!
БЕРТУЧЧО. Немой, месье…
ГРАФ. (толкает Бертуччо в бок) Так что вам угодно?
ЖАНДАРМ. (оглядывает пассажиров) Я по долгу службы. Видите ли, месье, я уже часа три стою здесь, на углу улицы, наблюдаю за порядком.
ГРАФ. (язвительно) Это очень похвально. Но мы-то чем заслужили ваше внимание?
ЖАНДАРМ. Извините, если что не так, но просто за то время, которое я здесь стою, ваша карета уже с десяток раз прокатила туда и обратно. Я понимаю, что никто не может запретить вам кататься по улице, но всё же, согласитесь, как-то это немного странно… Может, вам чем-нибудь помочь, месье?
ГРАФ. Нет.
ЖАНДАРМ. Но позвольте узнать причину ваших…
ГРАФ. Я объезжаю новых лошадей. Не правда ли, они красавцы?
ЖАНДАРМ. Да, но… позвольте спросить ваше имя, месье?
ГРАФ. (неуверенно) Моё имя?
ЖАНДАРМ. Да.
ГРАФ. (оборачивается к Бертуччо) Каков нахал, а?

Внезапно граф хватает жандарма за шиворот и втаскивает в карету.

ГРАФ. Бей его! (пытается придушить жандарма, тот сопротивляется). Гони, Али! Ради Аллаха гони! Бертуччо, помоги же мне, кретин ты эдакий!

Али переводит лошадей в галоп. Карета трясётся. Бертуччо ударяет жандарма тростью по голове, и тот обмякает.

ГРАФ. (с отчаянием) Этот идиот нам всё испортил!
БЕРТУЧЧО. (язвительно) А вы думали, ваше сиятельство, никто не заметит, что один сумасшедший экипаж на протяжений нескольких дней только и делает, что курсирует между Елисейскими полями и улицей Эльдер? (указывает на жандарма) Что будем с ним делать?
ГРАФ. (махнув рукой) Что делать? Засунем в мешок, привяжем к ногам ядро и кинем в воду!
БЕРТУЧЧО. (в ужасе) Граф!
ГРАФ. Я пошутил. Очнётся, дашь ему денег – столько, сколько потребуется для того, чтобы он молчал о нас до конца своих дней.
БЕРТУЧО. Слушаюсь, ваше сиятельство.
ГРАФ. На сегодня, пожалуй, хватит. День насмарку! Продолжим завтра. Лошадям нужен отдых, да и моим нервам тоже. Эх, сложно быть графом Монте-Кристо!

СЦЕНА 3

Двадцать первое мая. Двадцать пять минут одиннадцатого. Граф и Бертуччо, оба смертельно бледные, несутся в карете по улице Эльдер.

ГРАФ. Мы опаздываем, опаздываем!
БЕРТУЧЧО. Ваше сиятельство…
ГРАФ. Господи, помоги мне грешному!
БЕРТУЧЧО. Ещё пять минут…
ГРАФ. Целых пять? (смотрит на часы, после чего даёт Бертуччо пощёчину) Врешь! Четыре! Осталось всего четыре минуты!
БЕРТУЧЧО. (хватается за щёку) Ради бога, граф! Поверьте, для человека, который без остановки едет из Рима в надежде поспеть в Париж с точностью до минуты, вы чересчур.. чересчур пунктуальны! Виконт не обратит внимания на такую мелочь, как…
ГРАФ. Замолчи! Ты туп и ничего не понимаешь! (в гневе разбивает часы об пол кареты) Бертуччо!
БЕРТУЧЧО. Да?
ГРАФ. Быстро дай мне свои часы!

В двадцать девять минут экипаж тормозит у флигеля виконта де Морсера. Граф и Бертуччо выпрыгивают из кареты и бегут в сторону подъезда. Граф спотыкается и падает. Пока он поднимается и отряхивается от грязи, Бертуччо звонит в дверь. Появляется Жермен, слуга виконта.

БЕРТУЧЧО. (тычет слуге в нос визитной карточкой графа, одновременно запихивая ему в карман крупную ассигнацию) Беги к виконту и докладывай! Живо!

Жермен с недоумением переводит взгляд с карточки на Бертуччо. Подбегает граф.

ГРАФ. Я граф Монте-Кристо!
ЖЕРМЕН. (почтительно кланяясь) Пожалуйте, ваше сиятельство! Месье виконт ждёт вас.

Все вместе они проходят в дом. Останавливаются перед дверями столовой, в которой собрались Альбер и его гости.

ГРАФ. (шепотом) Быстрее, быстрее!

Слышится бой часов. Бертуччо вталкивает Жермена в столовую.

ЖЕРМЕН. (торжественно, из-за дверей) Его сиятельство граф Монте-Кристо!

Двери отворяются. Бертуччо отскакивает в сторону, а граф с гордо поднятой головой входит в столовую. Двери закрываются.

БЕРТУЧЧО. Он всё-таки успел! Честь моего хозяина спасена!

Конец