- Свежее мясо привели! - Полог палатки-шатра откинулся, впустив в горячий полумрак луч пыльного солнца. Следом просунулась стриженая, улыбающаяся голова Сашки в черной бандане.
- Витек, пойдем скорей, хоть какое-то развлечение!
Голова исчезла, и полог опять упал, загнав в палатку песчаную пыль.
Эта пыль была повсюду, на предметах, на мешковатой и пятнистой ночке - одежде для ночных карательных операций. Была она и на поцарапанном металле автомата, да и просто скрипела на зубах. Особенно после не редких здесь песчаных бурь.
Витек отложил в сторону тетрадку - дневник, куда он иногда записывал приходящие в голову мысли, а иногда и стихи.
Странное, неподходящее занятие для спецназовца - писать стихи. Но ночи, а особенно утро на этом песчаном горном плато, продуваемом всеми ветрами были прекрасны.
Ночью температура спадала и была приемлема для человека, жившего раньше в Сибири. Затихал ветер и переставал бросать песок горстями в лицо.
И звезды южных созвездий были удивительны. Впервые, он увидел собствеными глазами южный крест. Да и луна здесь была совсем не такая как дома, она была огромной, иногда на пол неба. Близость к экватору делало ее такой.
Рассвет, правда, был почти такой же, как и где нибудь на окраине деревни в глухой сибирской глубинки.
Витек посмотрел на свой дневник.
Вторая строчка в начале странички была не закончена.
Он прикурил сигарету и сделал пару торопливых затяжек.
В воздухе палатки поплыл сладковатый аромат одной из южных трав.
На душе стало легко, и уходила, бесследно пропадая усталость мышц. Вчерашняя многокилометровая вылазка прикончила двоих. Они не были его друзьями, так, иногда перебрасывались парой тройкой слов. Но нести обратно их тела пришлось всем по очереди. Одному пуля со смещенным центром тяжести попала в глаз и перемолола половину головы. Попадая в тело, такая пуля хаотично разрывает внутренние органы, пока не остановится, ударившись о кость или вылетев наружу.
С него даже камуфляжную каску снимать не стали, и так было понятно, что труп.
Второму осколок гранаты вошел под правое ребро.
Печени писец. Ампулу-шприц с обезболивающим вогнали, перевязали, как могли, а что толку, все равно умер.
Но правило есть правило - своих не бросаем. Вот и перли обратно на носилках.
И почему, когда человек умирает он становится тяжелее?
Может быть его покидает душа, делавшая человека легче?

Витек сделал еще одну затяжку и, втоптав окурок в каменный пол, подошвой берца, откинул полог и вышел.
Ветер опять бросил пригоршню песка в палатку.

Знойная жара и раскаленный песок, который чувствуется даже сквозь толстую подошву.

Пацаны, те, что не выполняют сейчас заданий, уже стоят возле спортивных турникетов и обсуждают трех пленных, так называемое мясо. Попав сюда, они больше уже не смогут выйти. Они предназначены для отработки ударов и в конце их просто скормят вон тем четырем псам волкодавам.

Конечно же, есть исключение из правил. Если кто нибудь из этих трех продержится поочередно хотя бы минуту против пяти спецназовцев, то его отпустят.
Правда, такого на его памяти еще не случалось.

- Построились, - приказал старший, и Витек встал в строй.
- Правила вы знаете, - майор прошелся перед строем, - убивать нельзя, руки ноги ломать можно, но в меру, - он остановился перед Витьком и многозначительно посмотрел на него, - это и тебя касается.
Он повернулся к стоящим неподалеку со связанными руками пленным и скороговоркой, казалось, используя одни гласные, зачитал им правила на их языке.

- Все, начали, - он подошел к первому пленному и перерезал веревку на его руках и отдал ему свой десантный нож.

Все по правилам, у пленного даже есть нож, которым он может запросто убить спецназовца. Все по настоящему, как в жизни. Только цена победы - жизнь, проигрыш - смерть. И смерть очень позорная.

Первым был Сашка и один из пленных, на вид спортивный,
но двигался так себе, Сашка легко выбил нож в его руке и стал мутузить его ногами и, молотя руками не особенно задумываясь куда попадет.
Вообщем, этот противник даже не смог встать после второго бойца и его оттащили к турникетам и привязали вниз головой.
Со вторым была примерна такая же история, он смог продержаться против трех и чуть позже со сломанной челюстью тоже отправился сушиться на турникет.

С третьим было сложнее, на вид щуплый, он метнул нож и попал точно в центр шита с нарисованными кругами.
- Неплохо, - оценивающе сказал майор. Он подошел к щиту и выдернул нож. - Значит нож тебе не нужен? Ну что же, если продержишься против пятерых, я обещаю, что ты отсюда уйдешь живым.
Он повторил это на его каркающем языке.

Семен, здоровенный качок, играя мышцами, вышел и встал против щуплого.

Но Витек не поверил своим глазам - громила спецназовец покатился по каменистой площадке. Пленный казалось особенно не применял никаких красивых выпадов,
но раз за разом, Семен отлетал в сторону как кегля от тяжелого шара.
Время вышло и второй, потом третий, четвертый, все падали после первых же секунд боя.
- Виктор, ты следующий, - сказал майор, - я на тебя рассчитываю, ты понял?
Витек кивнул. Он был один из лучших бойцов, с десяти лет занимался восточными единоборствами и поэтому его с удовольствием взяли в армии в роту спецназа.
Два года в горячей точке и без единого ранения он, снова завербовался в профессиональную армию.
Год назад он получил краповый берет, еще раз доказав,
что он один из лучших. Хотя изнуряющий двадцати километровый марш бросок по пересеченной местности, в грязи, под проливным дождем, до лохмотьев в которую превратилась пятнистая одежда, до харканья кровью, когда, дойдя почти до конца, почти растеряв все силы, ему навстречу вышли несколько бойцов и снова, непонятно откуда взялись силы, второе дыхание, или оно уже было, значит, третье, он выдержал и это и в конце, сквозь красную пелену на глазах, кровавым хрипом из горла, стоя перед суровым человеком с краповым беретом сказал, - служу отечеству и упал бы, если бы его не поддержали те, с кем только что дрался, насмерть, за жизнь, за краповый берет, за высший знак отличия лучшего среди
спецназовцев.
Витек сразу понял, что не победит. Противник был намного сильнее. Не физически даже, а какой-то иной, неуловимой силой, на вроде, когда мастер учитель снисходил до них и лучшему разрешалось сразиться с ним, с учителем.
Все попытки Виктора пробить защиту противника ни к чему не привели. Все силы уходили на то чтобы просто удержаться на ногах, не отлететь на камни как другие.
Время вышло, а противник так и не смог отправить в нокаут Виктора.
Как бы там ни было, слово командира было сказано ранее. И майор перейдя на его гортанное наречие сказал: - Уходи. Ты не победил, но и не проиграл, поэтому - уходи, ты свободен.
Он повернулся к Виктору, - проводи его через блок пост, а дальше ты знаешь, что с ним делать.

Виктор шел за ним и краем глаза видел, как спецназовцы стали отрабатывать удары на висящих на турникетах вниз головой пленных.
Смачные удары по раскачивающимся телам загрубелых рук и тяжелых десантных ботинок, доносились до его ушей.
Сколько раз уже такое было. Потом, к этим некогда человеческим кускам мяса подойдет майор, вынет свой десантный нож и аккуратно перережет им горло. Кровь из них стечет, просочится в песок без следа и тогда он им отрежет головы и пацаны поставят пустые пивные жестянки вместо ворот и...

Навстречу шел бронетранспортер с тремя бойцами. На броне рядом с ними лежала связанная женщина.
Возле ворот он остановился, рыча двигателем.

- Снайперша? - Спросил Витек бойцов.
- Она самая, мы сбоку подкрались, она нас не видела, потому ампулу не успела раскусить. Ну, пошла, гадина, - они сдернули ее на землю и потащили волоком на базу.
Витек знал, что русские, молдаванки и украинки, бывшие спортсменки перворазрядницы по стрельбе иногда нанимаются к противнику снайперами. Те платят валютой, не скупясь, за каждого убитого солдата.
Снайперши знают, что живыми попадаться нельзя, лучше смерть, быстрая и безболезненная, вшитая в воротник куртки.

Виктор пошел с пленным дальше.
Дойдя до блок поста, они остановились, Виктор перекинуться парой слов с бойцами, а пленный просто задумчиво глядел вдаль, туда, где опускалось за горизонт алое солнце.

Потом они недолго шли до поворота, где пыльная дорога круто уходила за скалу.

- Иди, - сказал ему Виктор, - иди, ты свободен.

Человек посмотрел ему прямо в глаза своими черными, непроницаемыми глазами, потом кивнул и стал уходить и, наконец, поверив, что Виктор его отпускает, побежал.