«-Экий ты, однако, затейник! - улыбнулась кикимора и кокетливо заправила за острое ушко изумрудно-зеленую прядку…»
Силантий поставил многоточие, потер уставшие от ночного бдения перед компьютером глаза и откинулся на спинку кресла. Все, дело сделано! Конечно, текст еще «сырой» и нуждается в изрядной доработке, но вот она – вынашиваемая много лет идея, выстраданная, воплощенная в маленькие черные буковки.
На колени с требовательным мяуканьем запрыгнула кошка, потерлась башкой о подбородок Силантия, заглянула в глаза. Кошка была самая обыкновенная, серая с рыжими подпалинами. Она жила с ним уже пять лет и с первого дня отзывалась на кличку Приблуда. То есть, сначала это была не то чтобы кличка, а простая констатация факта. Он подобрал кошку в лесу, худющую, полудохлую, с выпирающими ребрами, и весь путь домой недоумевал, что эта несчастная зверюга делает в здешней глуши. А зверюга затаилась у него за пазухой и, кажется, даже не дышала: может, спала, а может, боялась, что Силантий передумает и оставит ее умирать от голода и ран под вековой елью.
Чего греха таить, была у него такая мыслишка. Ну зачем ему в хозяйстве кошка - существо, для лесной жизни бесполезное и даже хлопотное? Пусть бы себе лежала там, где и раньше – не он положил, не ему и забирать. Силантий уже и лапу еловую опустил, и пару шагов прочь сделал, а потом вдруг вернулся. Что-то там такое у него внутри екнуло, у него - жалости не ведающего таежного отшельника, лучше других разбирающегося в законах джунглей и пищевых цепочках. Зверюга из пищевой цепочки выбивалась, выглядела жалостливо и обреченно.
Никак особенно Силантий за Приблудой не ухаживал, просто положил на коврик у камина, перед носом поставил две плошки: одну с мясом, вторую с разведенным сухим молоком. Так она и пролежала на коврике больше недели: вела себя тихо и уважительно, Силантию не мешала, только поглядывала настороженно. А потом вдруг исчезла. Ну, исчезла и исчезла, может, ушла по какой своей кошачьей надобности. Силантий особо из-за пропажи не тужил - лес дал, лес взял. У него к тому времени других забот хватало. Журналу «Юный натуралист», в котором он работал внештатным корреспондентом, срочно понадобилась статья о буром медведе, да еще чтобы обязательно с фотографиями. А где ж его взять, медведя-то, в середине зимы? Все уважающие себя медведи спят давно…
Силантий авантюристом себя не считал, хотя среди ближайших соседей слыл малость чудаковатым, но уж больно задание было заковыристым. Пришлось покумекать, почесать маковку. Конечно, можно было выследить шатуна, был тут в окрестностях один такой неугомонный. Но что за радость в фотографии отчаявшегося зверя? Мало радости, слезы одни. Вот тогда Силантий и решился на то, что обычно сам себе строго настрого запрещал…
Берлогу эту он знал с незапамятных времен и с нынешней хозяйкой ее был знаком. Конечно, некрасиво врываться в чужой дом незваным гостем, да еще к даме, но уж больно хочется с заковыристым заданием справиться.
Спящая медведица выглядела трогательно: посапывала и похрапывала, прикрывала когтистой лапой нос, почесывалась во сне. Силантий погладил красавицу по свалявшемуся меху, улыбнулся в ответ на сонное ворчание и приступил к работе.
Фотографии получились такими же умилительными, как и сама модель, как раз для аудитории «Юного натуралиста». Силантий оставил в качестве платы за фотосессию пол-литровую банку меда и двинулся в обратный путь.
Приблуда, о которой он уже и думать забыл, сидела на крылечке, смотрела внимательно, переминалась с лапы на лапу. Здесь же, на крылечке, кверху пузом лежала мышь – плата за постой и заботу. Силантий от подарка отказался, но Приблуду за старания погладил. Вот как только погладил, так она и стала честью его холостяцкой жизни, освоилась, отъелась, даже слегка обнаглела. Спасть укладывалась исключительно в Силантьеву постель, долго там ворочалась, тарахтела, терлась горячим боком, а потом затихала до самого утра. А если, как сегодня ночью, хозяин спать не ложился, устраивалась на рабочем столе, сбоку от ноутбука и сквозь ленивую полудрему следила за скачущим по экрану курсором. Сначала, правда, пыталась курсор ловить, но Силантий строго настрого запретил - нечего хорошую вещь портить.
К ноутбуку у него было отношение особенное, граничащее с обожанием. Он был не чужд достижениям цивилизации, почитал кое-какие из них за несомненные блага и готов был до хрипоты доказывать особо ортодоксальным своим соседям, что дизельный аккумулятор – это не блажь, а необходимость, что в периодической печати и в тяжелом роке нет ничего ужасного, а телефон – это не роскошь, а средство коммуникации. Но компьютер – это нечто совершенно особенное. Это же целый мир, упрятанный в узкую пластмассовую книжицу, это Интернет – слава беспроводному Интернету! – и, что самое главное, способ самовыражения.
Раньше Силантию приходилось самовыражаться на бумаге: сначала по старинке, от руки, потом с помощью печатной машинки. Времени на это уходило много, бумаги еще больше. Зато с растопкой камина, еще одной блажью лесного отшельника, проблем никогда не возникало. Силантий садился по-турецки на коврик и скармливал огню один листок за другим. В такие минуты он ощущал какую-то сладостную горечь, сравнивал себя с Гоголем и мечтал о грядущей славе. Время утекало, как песок сквозь пальцы, огонь в камине никогда не голодал, а написать роман до конца так и не получалось. Кто сказал, что рукописи не горят?..
Так было до весны прошлого года. Весной на Силантия нападала какая-то особенная решимость, все свои самые важные начинания он задумывал именно весной, вышагивая по проталинам, перепрыгивая ручьи с талой водой, барабаня палкой по замшелым стволам елей.
Ему нужен компьютер!
Тимофей, единственный друг и единственная связующая нить с цивилизацией, явился по первому зову - через три дня. Он выглядел усталым, но довольным.
-Поздравь меня, Силантий! – друг хитро улыбнулся и принялся выкладывать на стол гостинцы: банку кофе, внушительный пакет мятных леденцов, целую упаковку шоколадных батончиков, диск с новым альбомом «Металлики», стопку журналов и бутылку беленькой.
-Поздравляю, - Силантий сунул за щеку леденец, с нежностью погладил глянцевую поверхность журнала «Гео», понюхал пахнущий пластиком и долгими часами удовольствий диск, а шоколадки со смущенной улыбкой спрятал в книжный шкаф. Шоколадки - это не ему, это Устюше, она их любит больше всего на свете, кажется, даже больше его, Силантия. – А с чем поздравлять-то?
-Я теперь не просто егерь, я теперь старший егерь! – Тимофей сорвал с головы вязаную шапку, плюхнулся на табурет.- Гордись знакомством! Зарплата почти в два раза больше, мотоцикл «Урал» в личное пользование, ружьишко вот, - он ласково похлопал по прикладу двустволки.
Силантий поморщился: оружие он не признавал и не любил. Больно помогло Тимофею ружьишко-то, когда десять лет назад, на него, еще сопливого пацаненка, напал секач? Если бы Силантий тогда не вмешался, не было бы сейчас старшего егеря Тимофея Ивакина, а были бы обглоданные зверьем и временем косточки, каких в лесу полным полно.
Они сидели перед зажженным камином – Силантий с рюмкой беленькой, а Тимофей с кружкой фирменного Силантьевского березового кваска. Квасок был особенный, на меду настоянный, по крепости уступающий беленькой, но уж, ясное дело, куда более вкусный.
Сидеть, смотреть на огонь, слушать балабола Тимофея было хорошо. Так хорошо, что Силантий едва не забыл о главном, о компьютере. Вспомнил, только когда гость уже засобирался в обратный путь, изложил свою просьбу и, смущаясь, попросил поторопиться. Тимофей поторопиться пообещал, сказал, что на следующей же неделе съездит в райцентр и все исполнит в лучшем виде. А потом немного помолчал и спросил о главном – зачем Силантию ноутбук. Была мыслишка соврать, но Силантий подумал и рассказал правду: про рукописи, про Гоголя, про свои писательские устремления. Тимофей устремления одобрил, сказал, что это будет клево и креативно. Что такое «креативно» Силантий не знал, а спрашивать постеснялся.
Друг не подвел - ровно через месяц в Силантьевой берлоге появился ноутбук. Он освоил новое чудо в рекордно короткие сроки: сначала сам компьютер и «Ворд», а потом тайны всемирной паутины. Тайны были велики и необъятны, требовали времени и долгого осмысления. Времени у Силантия было достаточно, и он с головой окунулся в виртуальную жизнь.
Жизнь в Интернете била ключом, бурлила и фонтанировала, а иногда подбрасывала подарки. Силантий набрел на форум молодых литераторов, осмотрелся, освоился, вступил в переписку, набрался позитива и решился, наконец, взяться за книгу. Жанр выбрал креативный – теперь он знал, что такое креатив! - славянское фентези. Хотел поведать миру всю правду про домовых, русалок, полевиков, леших и кикимор, украсить эту правду лесным колоритом, обострить детективной интригой, смягчить любовной линией. Он уже и названия для книги придумал. Дело осталось за малым – воплотить мечту в жизнь.
На воплощение в жизнь ушел год. Силантий так погрузился в работу, что иногда не до конца осознавал, где реальность, а где вымысел. С реальностью его связывали старший егерь Тимофей, кошка Приблуда да изредка наведывающаяся в его логово Устюша. Устюши он особенно стеснялся, даже ноутбук прятал перед ее приходом. Но только она каким-то своим особым женским чутьем все про его тайны выведала и совершенно нежданно их одобрила. В благодарность Силантий любовную линию чуток углубил, добавил красок и целых три ночи, обливаясь потом и жутко смущаясь, выписывал эротическую сцену, а Устюшу с тех пор называл исключительно «моя муза».
И вот сейчас, когда рукопись, пусть еще и «сырая», но уже вполне реальная, аккуратненько заархивирована в компьютерном нутре, предстояло самое страшное, предстояло явить ее миру.
Посредниками между миром и Силантием были существа неведомые, но, по рассказам бывалых литераторов, опасные и жестокосердные - редакторы… Конечно, можно еще месяц-другой свое детище подрастить, попестить, но потом, хочешь не хочешь, а придется отдавать кровиночку в чужие руки.
Силантий промучился три месяца, похудел, с лица спал, и однажды, особо темной ночью, решился – отослал-таки рукопись. Все, дело сделано. Теперь уж от него ничего не зависит, теперь остается только ждать. А ждать ему, Силантию, не привыкать.
Оказалось, это совсем особенное ожидание, ни с чем ранее испытанным несравнимое: муторное, выжимающее все соки, попеременно швыряющее от надежды к отчаянию.
Силантий был как раз в самом эпицентре отчаяния, когда ЭТО случилось. ЭТО подмигивало ему с экрана ноутбука, обещало не то вечное блаженство, не то адовы муки. Письмо из издательства, самого крупного, самого заветного. Открыть послание Силантий сразу не смог, ходил вокруг ноутбука, почесывал за ухом притихшую Приблуду, допивал остатки кофе, догрызал неприкосновенный запас карамелек и все никак не мог собраться с силами.
К решительным действиям его подтолкнул страх. А что если письмо исчезнет, или ноутбук, боже упаси, сломается?.. Силантий уселся за стол, кликнул мышкой и перестал дышать…
«Здравствуйте, Силантий! Прочел Вашу рукопись. Должен признать ее весьма занимательной, хотя местами и неоднозначной. Вот несколько моментов, которые меня озадачили. У Вашего лешего есть хвост. Но ведь это нонсенс! Леший – совершенно особенное существо, чем-то похожее на Фавна, только без рогов и уж точно без хвоста. Теперь кикимора. Почему у нее зеленые волосы? Она же не русалка. А острые уши? Вы уж меня извините, но это вообще эльфийские штучки, в русском фольклоре категорически неприемлемые. Есть еще некоторые спорные моменты, которые мы с Вами, надеюсь, обсудим в приватной беседе уже после заключения договора. Мой телефон… С уважением, заведующий редакцией фантастической прозы, Степан Корнеев».
Силантий прочитал раз, потом еще один, сходил к бочке с квасом, зачерпнул ковшик, вернулся к столу, не чувствуя вкуса, выпил, вытер рукавом рубахи мокрые усы и уж только после этого позволил себе поверить.
Свершилось! Не случилось, не произошло, а именно свершилось. Ему предложили договор, его книгу, вымученную, выстраданную, издадут в самом крупном издательстве. Конечно, надо кое-что подправить, но ведь свершилось же!..
…Застолье, посвященное рождению новой звезды славянского фентези, подошло к концу. Уехал на своем «Урале» Тимофей, разбрелись по домам соседи. С Силантием осталась только Устюша. С недавних пор она оставалась у него все чаще, и это вселяло оптимизм и мальчишеские надежды. Устюша хрустела шоколадкой, поглаживала Приблуду и посматривала на Силантия ласково и загадочно.
-Устюша, - он улыбнулся смущенной улыбкой, - А как думаешь, это не очень страшно, что ради издания я погрешил против истины? Хотел правду жизни показать, а пошел на поводу у редактора. Может, стоило на своем настоять, сказать, что это такое особенно авторское видение?
-Если ради издания, то не страшно, - Устюша засмеялась прозрачным серебряным смехом, заправила кокетливую изумрудно-зеленую прядку под косынку, добавила:- Предлагаю пригласить твоего редактора к нам в гости. Пусть лично убедится, что ты совсем не похож на Фавна.
Теперь рассмеялся Силантий, радостно и озорно, как не смеялся уже лет триста.
-Экая ты, однако, затейница! – сказал он и поцеловал зардевшуюся от удовольствия Устюшу за острым ушком…