В пятницу, тринадцатого апреля, жизнь Игоря Евгеньевича Чистякова, служащего крупной мебельной компании, человека средних лет, сухощавого телосложения, изменилась решительным образом. Причиною перемен послужило полученное из местного издательства письмо, в котором объявлялось, что все четыре присланных им рассказа принимаются в сборник. Более того! В письме Чистякову любезно предлагалось в удобное для него время зайти на предмет обсуждения дальнейшего сотрудничества.
Честно говоря, Игорь Иванович и думать забыл о рассказах, посланных в редакцию полгода назад. Это была первая попытка опубликоваться и когда он, прождав месяц, не получил ответ, то решил, что рассказы его нехороши и даже не стал звонить в редакцию, дабы не расстраиваться, услышав отказ.
Тем временем, тексты плутали по извилистым траекториям издательства и, наконец, попали редактору, формировавшему сборник городских рассказов. Ему до смерти надоели любовные истории, крутые парни, бандиты, эльфы, могучие волшебники и прочие некогда модные, а ныне набившие оскомину герои. Поэтому, прочитав рассказы Чистякова, в коих и персонажи были обыденны, и мир не волшебный и вообще все обычно, но едва заметный намек на чертовщинку придавал рассказам увлекательность, а легкий стиль письма добавлял очаровательность и даже изысканность, редактор включил рассказы в сборник. А, подумав еще немного, решил предложить автору продолжить серию рассказов.
Разумеется, Игорь Евгеньевич не стал долго выжидать удобного времени и пришел в издательство в тот же день. По счастливому стечению обстоятельств в его с редактором натурах обнаружилось немало общего, что крайне привлекло их друг к другу. Разговор вышел продолжительным, непринужденным и воодушевил обоих. Решили, что Игорь примется за роман, а рассказы послужат основой сюжета.
Окрыленный Чистяков немедля принялся за дело и даже расчертил строгий план жизни на ближайшие полгода, обозначив в нем и срок создания сюжета, и число знаков, какое следует писать ежедневно, и многие другие подробности. А главное он установил для себя обязанность каждый день трудиться над романом. Каждый день, без исключений!
На работе ему приходилось заполнять кучу ведомостей и составлять множество служебных писем, состоящих сплошь из канцеляризмов и штампов, поэтому всякий раз, когда он принимался за роман, немало времени уходило на то, чтобы «вписаться» в текст. Вот и сегодня поначалу никак не удавалось поймать кураж. Но, наконец, пришло!
Робкой поземкой потянулись первые фразы, взвихрились стилистические изыски и под стук клавиатуры рушились куда-то вглубь компьютера, укладываясь ровными строками на виртуальную бумагу. Разорвался в клочья туман, а под ним проступили каллиграфические росчерки сюжета.
Главный герой… Сергей.… Приезжает в небольшой провинциальный город.…Ну, скажем…Колокольск…. Последний раз он был здесь студентом... Двадцать лет назад... Встречает Наташу…. Дочь лесничего…. Вместо стройной девчонки уже зрелая женщина…. Около глаз намек на морщинки.…Но глаза все те же…. Огромные…. В них отражается космос.… Они разговаривают…. Вспоминают…
– Завтра суббота. Ты обещал маме отвезти ее на дачу и поставить парник, – нежно говорит Наташа, не отрывая огромных глаз от Сергея.
– Какой парник? – удивился Сергей.
– Для помидоров. Мама будет помидоры выращивать. И огурцы. Чтобы зимой банки были.
– Какая мама? – Сергей никак не мог пробиться сквозь розовый флер юношеских воспоминаний о Наташе.
– Какая мама? – вслед за Сергеем тупо повторил Игорь.
– Моя мама! Очнись, наконец!
Игорь поднял глаза и увидел необъятных размеров фигуру, задрапированную в лиловый халат. По халату тут и там пригоршнями разбросаны какие-то твари – не то летучие мыши, не то птеродактили. В фигуре Игорь узнал жену, Катю. Халат вспомнить не смог.
– Что это? – он ошарашено посмотрел на халат.
– Где? – встревожилась Катя, опасаясь пятна кетчупа.
– Вот эти чучела, – указал Игорь на птеродактилей.
– Сам ты чучело! – взвизгнула жена. Это авангардная стилизация журавлей. В стиле Хагасавы!
– Ааа, – Игорь, окончательно пришел в себя.
– Если ты завтра не поедешь с мамой, между нами все кончено. Ты обещал!
– Конечно, поеду, котенок. Я же обещал!
Игорь поспешил вернуться в Колокольск, но Наташа с Сергеем уже ушли. Пропала и легкость слога. В голове ворочались, задевая друг друга, тяжелые неуклюжие фразы. Игорь написал: «Глаза Наташи были подобны бездонной пропасти. Только сейчас Сергей понял, что он утонул в них еще двадцать лет назад и до сих пор плавает там». Перечитал написанное, с отвращением скривился, стер фразу и пошел пить чай.

****
На следующий день по дороге на дачу не выспавшийся Игорь, пытался сквозь несмолкаемый монолог тещи пробиться в Колокольск, но тщетно.
– Игорек, я такие парники купила! Металлические. Представляешь! Теперь не надо будет каждый год их строить. Один раз поставил и навсегда!
– Парники? Катя говорила об одном парнике! – расстроился Игорь.
– Два парника. Помидоры, огурцы, болгарский перец. Одного мало. Ты же любишь перец.
– Люблю, – покорно согласился Игорь, отчетливо расслышав ехидное хихиканье Наташи.
После долгого размышления, наконец, выбрали место для парников. Ворочая лопатой в чавкающей мокрой глине, Игорь раздумывал, где бы ему назначить первое свидание Наташи с Сергеем: в библиотеке, где работала Наташа, или в старинном городском парке? И тот, и другой вариант хорош, но как вписать небольшой намек на чудо, случившееся двадцать лет назад и, должное возобновиться при их встрече!? Как добавить легкий элемент мистики? Нельзя переборщить – намек следовало прописать тонко, даже смутно, слегка гадательно, но в то же время произвести от их свидания новую сюжетную линию!
– Игоречек, давай немного перенесем парник. Я подумала, что посажу сюда березу. Когда она вырастет, будет бросать тень на парник, – вдруг сказала Наташа.
«Береза!» – подумал Игорь – «Хорошая мысль. Интересно в березах живут дриады? Допустим, гуляют они в березовой роще и встречают дриаду. Знакомятся. Дриада приглашает в свою березу. Там совсем иной мир…. Нет. Не то. Причем здесь дриада!? Слишком банально. Все эти эльфы, гномы, дриады уже изрядно наскучили».
– Нет. Не годится береза! – решил он
– Почему? – испугалась теща, – Здесь очень хорошо будет береза смотреться. Рядом елку посадим!
– Елку!? Причем здесь елка…!? Ну, хорошо, пусть будет елка, – покорно согласился Игорь, наконец, разглядев тещу.
– Игоречек, очнись! Ты такой задумчивый все время. Все о чем-то думаешь. Все пишешь. Зачем тебе это? Уже столько книг написали, вовек не прочесть! – кокетливо щебетала та.
Затемно, заканчивая устанавливать дуги второго парника, Игорь решил – библиотека! Сергей придет в библиотеку, там начнется разговор. Спустя двадцать минут, они выйдут в библиотечной дворик и на скамейке под березой все вспомнится!

***
В понедельник на работе, как обычно, был сумасшедший день: следовало разобрать почту; распределить, пришедшие заказы среди сотрудников; составить новые калькуляции для отдела сбыта и прочая, прочая, прочая. Механистически проделывая привычную работу, Чистяков продумывал мистическую составляющую романа.
Ввести мифологические персонажи…. Феи….? Русалки….? Люди думают, что это сказки…. На самом деле они реально существуют…. Не все могут их видеть…. Наташа и Сергей видели…. Двадцать лет назад…. Сейчас они забыли, но должны вспомнить…. Когда вспомнят, им откроется целый мир…. Феи….. Это должны быть феи…. Только они могут существовать в обоих мирах….
– Игорь Евгеньич, Игорь Евгеньич, – неслось издалека, – посмотрите, что вы наделали!
В волшебном мире, распугав фей и русалок, появилась совершенно неуместная там заведующая отделом сбыта Лавренкова. Ее маленькое плаксивое личико выглядело встревоженным, а в обычно сонных, вялых глазах читался ужас.
– Вот, – трясла она перед носом Игоря какие-то ведомости, – получается, что кухонные гарнитуры из ДСП у нас идут как югославские стенки. А сюда, сюда загляните, – негодовала Лавренкова, – это выходит, что обычные табуретки я должна отпускать по цене румынских шкафов!
Игорь сразу понял – в таблице строки с ценой съехали на одну позицию вниз, правка займет минуту, но он терпеливо слушал Лавренкову, сознавая, что попытка прервать ее монолог произведет обратное действие.
– Внимательнее надо! Я за вас работать не обязана! У вас зарплата вдвое против моей! Безобразие какое! – и, бросив на стол Чистякову ведомости, Лавренкова с праведным негодованием триумфальным шагом вышла из кабинета.
Пропал волшебный мир, яркие, сочные краски переменились на обыденные. В окно заглядывало серое небо, и сеял мелкий холодный дождь – проделки циклонов, каких наверно не бывает в волшебной стране.

***
Наконец из разрозненных кусков собрался сюжет и Игорь написал план романа. Оставались не ясные места, но таковые легко разъяснятся впоследствии – надо лишь составлять скелет сюжета, а излишние подробности в плане только сковывают и мешают.
Наступил самый вкусный момент – набросать фрагменты текстов основных эпизодов. В это время его осеняли подчас феерические идеи! Иногда казалось, что мозг удивительным образом настраивается в резонанс неведомым вселенским сферам и улавливает идеи людей живущих на другом конце света, а, возможно, и давно умерших. «Если рукописи не горят, то и идеи не пропадают» – думал он.
«Начну, пожалуй, с встречи Сергея с Наташей. Самый продуманный эпизод. От него потянутся остальные» – решил Игорь.
Итак…. Встретились в библиотеке…. Разговор ни о чем…. Вышли во дворик…. Сидят на скамейке…. Воспоминания…. Молча смотрят друг на друга…. Сергей привлекает Наташу к себе…. Она не отстраняется….. Ее глаза…. Смотрят тревожно…. В них мелькает понимание…. Вот сейчас их губы соприкоснуться…. И тогда на них обрушатся воспоминания….
Назойливый знакомый звук настойчиво лезет в уши.
– У тебя мобильник звонит, – говорит Наташа и досадливо отодвигается от Сергея.
– Это наверно очень важный звонок. Сейчас все устроится, – извиняется Сергей и отвечает на звонок.
– Игорек! – слышит он в трубке.
– Вы ошиблись! – отвечает Сергей.
– Игоряшка, не валяй дурака! Это я, Леночка. Я совсем запуталась с герундием, а завтра экзамен! Меня англичанка съест, если я не отвечу. Помоги разобраться. Ты дома? Я через десть минут приду.
Ну, конечно, Леночка! Его младшая очаровательная сестричка Леночка. Свое обаяние она часто использовала наподобие тарана, ничтоже сумняшеся, обрушиваясь на своих ближних с проблемами в самое неподходящее время. Поздний ребенок, на двадцать лет младше Игоря, много болевшая в детстве, она привыкла, что все ее балуют.
– Приходи, что с тобой сделаешь!
Подавив тяжелый вздох, Наташа ушла в библиотеку. Сергей с раздражением взглянул на Игоря, буркнул что-то должно быть нелестное и вышел из дворика на улицу.
***
В субботу Игорь проснулся в отличном настроении. Все вокруг было светло и радостно, даже старый кот, дремавший на подоконнике, выглядел празднично. Наскоро позавтракав, Чистяков поспешил к роману, идеи переполняли его, и хотелось возможно скорее перенести их на бумагу.
Против обыкновения, текст полился сразу. Фразы рождались без всякого затруднения, и уже через некоторое время Игорь едва успевал печатать. А потом пришло экстатическое состояние: роман стал писаться сам – идеи и текст возникали не в голове, а всплывали из каких-то глубин сознания, о которых он ранее и не подозревал.
Незаметно растаяли стены комнаты, привычный рисунок обоев заменился старыми березами заброшенного Колокольского городского парка. Наташа, Сергей и Чистяков миновали парк, прошли небольшое поле, оказались в густом ельнике, и поспешили к звонкой чистой речушке.
Неожиданно повеяло гнилью. Ноги стали проваливаться в жидкую черную грязь. Как-то необычайно быстро солнце закрылось набежавшими облаками, а вместо искристой речушки взгляду открылась узкая, извилистая речка, повсюду усеянная завалами из камней и мусора, наталкиваясь на которые, мутная вода вскипала грязной пеной. Берега толстым слоем покрывала бурая прошлогодняя травы, а из нее часто торчали остовы прошлогодних же бурьяна и чертополоха. На невысоких, искривленных деревьях чахло бледнели зеленые листочки, а надо всем низко нависало небо укрытое толстым слоем безнадежных, серых облаков.
– Куда ты привел нас!? – закричала Наташа, – здесь жутко! Я слабею…, растворяюсь.
– Пиши скорее. Придумай, что-нибудь! – понукал Сергей, – иначе мы никогда не выберемся отсюда.
«Господи, как я попал сюда!? Что это? Надо быстрее бежать!» – замельтешили мысли.
– Успокойся. Вспомни Колокольск, старый заброшенный парк. Додумывай волшебный мир, о котором хотел писать, – пришел издалека голос, – так мне будет проще помочь.
Голос был убедителен, и Игорь сразу поверил в него. Он закрыл глаза и представил старый парк, но сквозь стройные березы упорно лезли больные искривленные деревца, а в густой зеленой траве тут и там возникали грязно-бурые пятна.
– Думай, думай, – настаивал голос.
«Березы, дубы, изумрудная трава, феи, волшебство» – твердил, не открывая глаз Игорь. Воздух начал свежеть, а затем какая-то сила подхватила его и с хлюпаньем, какое бывает, когда вытаскиваешь сапог из грязи, вырвала прочь. И сразу все переменилось: вместо затхлости повеяло свежестью, серые тусклые краски сменились чистыми и яркими, а искривленные уродцы с чахлыми листочками – огромными стройными соснами.
– Где я? – Игорь изумленно разглядывал склонившегося над ним мощного старика, одетого в просторную хламиду.
– Дома. Раз ты сумел попасть сюда, то наверно дома! – усмехнулся тот.
– Дома?
– Да. Сюда возможно придти лишь силой воображения. Поэтому здесь бывают художники, поэты, философы, музыканты. Это наш мир и каждый добавляет к нему свой кусочек. Теперь здесь есть и твой, – указал куда-то за спину старик.
Игорь взглянул, и точно, увидел старый парк, по направления к которому, взявшись за руки, шли Наташа и Сергей.
– Они, что же… взаправду существуют? – растерялся Игорь.
– Здесь – да, – усмехнулся старик.
– Кто ты?
– Догадайся.
«Философы, поэты, художники» – пронеслось в голове.
– Ты – Платон, – по наитию выпалил Игорь, – государство философов и поэтов!
– Угадал. Когда-то я пытался построить такое государство в Афинах, но не смог. И тогда мы с друзьями стали мечтать о нем. И вот…. Вначале нас было совсем немного. Потом появились другие. Понемногу наше число растет.
– Но, что это за ужас, откуда ты нас вытащил?
– Рядом с высоким всегда низкое. Где горы там и пропасти. Где Фидий, там и Герострат. Рядом с гением бездарность и злодейство. Вот и рядом с нашим миром эта жуть, – грустно вздохнул Платон, – и чем ярче у нас, тем чернее там! Не всегда мы можем помочь выбраться оттуда. Бывает, что…, – Платон не договорил.
– Я останусь здесь навсегда? Не смогу вернуться домой? – после долгой паузы спросил Игорь, – нет, ты не подумай, мне необычайно хорошо здесь. Легко и покойно, но… там жена, младшая сестричка. Им будет трудно без меня!
– Домой? – усмехнулся Платон, – почти каждый задает этот вопрос. Телом ты и сейчас в твоей комнате, дома. Здесь пребывает только твой дух. Пока ты не умеешь одновременно быть и в теле, и в духе. Со временем научишься. Если ты пришел сюда один раз, то сможешь уходить и приходить когда захочешь.
– А как же ты? – после долгого молчания спросил Игорь, – где ты телом?
– Я? У меня уже давно нет тела. Сколько лет назад я умер? – рассмеялся Платон.
– Ну, – растерялся Игорь, – до нашей эры, кажется. Наверное, больше двух тысяч лет назад, – нелепость создавшейся ситуации, наконец, дошла до него, и он тоже рассмеялся.

****
Все произошло, как и предсказывал Платон. По вечерам, сидя рядом с женой и глядя в телевизор, где главный герой крушил черепа плохим парням, он одновременно видел замечательные картины с диковинными цветами и странными крылатыми людьми, которые рисовал Виктор, почти земляк, жившей в соседней области и работающий там озеленителем. Игорь был уверен, что в каком-то из старых рассказов у него был такой герой. И, кажется, там даже были описаны необычайные цветы, походившие на ирисы.
Но художник возражал – дескать, все было наоборот – именно он создал когда-то Игоря и дорисовал ему крылья, поэтому Игорь и смог попасть сюда. Свой нескончаемый спор они вели в уютном старом парке, придуманном Игорем. Наташа с Сергеем искренне забавлялись их дискуссией и подливали масла в огонь, утверждая, что все началось с них. Иной раз шутливым арбитром спора выступал какой-то нескладный дядька с огромным лбом и добрыми глазами. При его появлении все умолкали и даже обычно буйные кентавры почтительно затихали. Игорь думал, что это Сократ, но стеснялся спросить.
Аккуратно вписывая артикулы мебели в графы таблицы, Чистяков восхищался импровизацией джазового саксофониста – бухгалтера служащего клерком в банке где-то на другом конце света. Особенно нравился блюз жестяных крыш и Чистяков просил играть его вновь и вновь. Саксофонист с улыбкой кивал и играл, но всякий раз по-другому, никогда не повторяясь.
Встречая Лавренкову, Игорь спешил сказать ей комплимент, та поначалу огрызалось, позже стала мило краснеть, а немногое время спустя уже старалась почаще попадаться ему навстречу. И, действительно, ее вялые глаза приобрели загадочный блеск, распрямилась спина, к походке добавилась женственность и даже кокетливость.
А что же роман? Был ли он дописан? И да, и нет. Игорь уже не писал, а создавал героев – воображение заменило ему резец скульптора. Он изваял историю про таинственный Колокольск и незамедлительно начал другую. Наташа с Сергеем помогали ему, а новые герои уже сами становились творцами и даже додумывали Игорю черты характера. И невозможно было понять, где оканчивается одна история и начинается другая, где творец, а где творение. И во всем чувствовалась необыкновенная, убедительная правильность! Потому что ничто и никогда не заканчивается.
Рукописи не горят. Как удивительно ясна и понятна стала эта мысль! Просто рукописи это не всегда бумага, но еще и воображение.