Писатель (вкрадчиво): — Ну как? Прочли?
Критик (выдержав паузу): — Ознакомился.
Писатель (затаив дыхание): — И?
Критик: — Фуфло!

Писатель наливает из графинчика. Выпивают.

Писатель (расстроено закусывая лимончиком): — Совсем-совсем фуфло?
Критик (утираясь рукавом): — Ну… не совсем, но слабо. Композиция не продумана. Персонажи выписаны плохо. Сюжетная линия вообще ни к чертям собачьим не годится.
Писатель (совсем расстроившись): — Так уж и ни к чертям?

Писатель наливает из графинчика. Выпивают.

Критик (благодушно крякнув): — Ну… не то чтобы, но пружины не хватает действие развернуть как нужно.
Писатель (с надеждой): — Может, не все и потеряно тогда?

Писатель наливает из графинчика. Выпивают. Едят.

Критик (спустя время): — Конечно, не совсем потеряно. Да ничего не потеряно! Я тебе так скажу. Не так уж и плоха, если вдуматься, сюжетная линия. Скажу даже, что и хороша твоя сюжетная линия. По фабульному хороша. Без прикрас.
Писатель (осторожно): — А персонажи?
Критик (задумчиво): — Персонажи говоришь?

Писатель наливает из графинчика. Выпивают.

Критик: — А кто сказал, что плохие персонажи? Очень даже и неплохие персонажи. Душевные такие персонажи. Сердцем написанные.

Критик сам берет графинчик и нетвердой рукой наливает. Выпивают.

Писатель (заплетающимся языком): — А комн…кномпо…композиция?
Критик (таким же языком): — Зверь кнопо…комо…композиция твоя. Я у Чехова не встречал лучше.
Писатель (приободренный): — Я ж тебе говорил, когда давал рукопись — Шедевр я написал!
Критик (обнимая Писателя): — Я и не спорю! Как есть шедевр! Песня, а не рукопись. И вообще как писателя я тебя уважаю! Что ни напишешь — Шедевр! Это я тебе говорю!
Писатель (расчувствовавшись): — Сыпыса…спасибо. Я всегда знал, что ты самый объективный критик.

Писатель наливает остатки из графинчика. Выпивают. Затем затягивают негромко «Огней так много золотых». В конце песни падают лицами в салат.

Занавес