«Парамаунт», но поленилась выйти – все равно закрыты. Были другие видения и встречи. Там случились две блондинки: одна местная - с Беверли Хилз, другая - москвичка из Нижнего Новогрода (все знают, что самые крутые москвичи вылупляются в этом городе на Волге) и один 40 летний гей Джордан - мужчина моей мечты. Вспомнила эту поездку, потому что давно, вот уже четыре недели никуда не ездила, застой в крови, скучаю по людям и местам, которых не знаю и не видела. А в том городе могла ходить без карты и знала куда надо, что бывает редко, почти никогда. Но вернулась домой, а от того места осталось вот:

Встреча

Сашка Ли - моя однокурсница, очевидная интеллектуалка имела тайный стыд – ей нравился сериал «Санта Барбара». Это был 1994 год, и не одна она была такая. Ее главная страсть - герой Мэйсон Кэпфелл (актер Дэвид Лейн).Писала о нем курсовую работу, под видом научного интереса собирала вырезки и другие изображения героя. Мне он тоже нравился, и в мой комнате на скрипучей кровати мы предавались греху – обсуждали его всего и взгляд, от которого…

И еще, что на самом деле он играет в основном Шекспира, а на телевидении просто деньги зарабатывает -100 тысяч за эпизод. Когда его сериальная возлюбленная Мэри погибла - на нее упала буква К с крыши небоскреба (как вам такой способ и решения проблем?) было радостно - одной женщиной на его пути стало меньше.

… Прошло сто лет. Я иду по Санта Монике в сопровождении нежного Джордана. У меня болят уши, в них вата, голова повязана ковбойской косынкой, а сверху лежит джинсовая шапочка – для стиля. В дверях отеля, одурманенная антибиотиками, сталкиваюсь с мужчиной, упираюсь ему в подмышку, поднимаю глаза и вижу Мейсона. Высокий, как мы и хотели. Он на меня посмотрел с интересом, потому что кругом жара, пальмы, а тут зима на голове. Вот так сбываются мечты, даже и не твои. Я не стала его хватать за рукав, отрывать пуговицу на память и делать узнавание глазами. И Мэйсон ушел, совсем живой, настоящий, и такой же далекий как 100 лет назад.

Русалочки

- «Что я скажу девчонкам в агентстве?! Они меня просили постоять на звезде Джулии Робертс и сделать снимки. Я должна!»

Сочетание «на звезде» произносила с хитрым лицом, давая понять, что на самом деле ей было бы веселее стоять «на пизде» у Джулии. Легко представляла, как она молодая, целеустремленная, похожая на дочь председателя колхоза (оказалась, на самом деле внучка) стоит над поверженной, лежащей актрисой…Только имя Раиса ей совсем не шло, как второй не подходило имя Валя, такие имена можно встретить везде, даже в овощном магазине, и оба напоминают о пятидесятых. А между девочками была разница – 20 лет. Раисе - 30 лет, а Вале – 50.

Молодая Рая все знает, иногда скрипит зубами, говорит «двойка мне!», что не успела родиться на пять лет раньше, чтобы попасть в поколение людей, которые делали «настоящее деньги». А она так себе : в супер пупер агентстве второй человек – не первый. Мужа цитирует, называет Илья Петрович с иронией.…

А Валя совсем ничего не знает, и.говорит как школьница. Например, с хихиканьем:" Ой девочки, у меня флэшка" (прилив климактерический), краснеет и становится совсем прекрасна. У нее прозрачные голубые глаза и волосы, светлые, какие бывают у маленьких девочек, и тело. Тела нет, стройность и где-то бестелесность.Валя рассказывала, как голодала по специальной схеме: яблочный уксус – первый лень, второй – вода и лимон и т.д . И после 10 дней после начала голодания продолжала ходить в туалет полноценно – по маленькому и большому( опять школьное хихиканье). Я не могла поверить. Только потом, когда мы с ней гуляли, обнаружила в ней хороший аппетит. Ко всему: к пирожным, к креветочному супу, к сексу.

А Раиса молчала презрительно, слушая наш щебет, и утверждала

- «Она к тебе привязалась от тотального одиночества, ничего и никого : где дети , где слава, - она же актриса .Где она там снималась? в фильме «Никсон»?Может быть, не видела…»

Днем на испанском рынке с Раисой смотрели, как мужчины мексиканцы танцевали раздетые до перьев и били в бубны. Другие люди кидали деньги, а Рая задумчиво сказала: «Представляю Илью Петровича на такой работе, с его круглым животиком ..» Мы засмотрелись, мысленно представляя на месте этих незнакомых мужчин, бьющихся в ритуальном танце за деньги, своих собственных, и почти опоздали на автобус. Я бежала впереди, а она следом. Проклинала и материла меня с остервенением на всю американскую улицу. Автобус догнали, она успокоилась, каялась, просила простить больные нервы. А я ничего – сама нервная, думала: «В разведку с тобой не пойду и в Москву не поеду…»Хотя «в разведку» - это не важно, потому что в разведку я и так ни разу и не ходила, ни одна, ни вдвоем. А с ней было весело, особенно, когда она по своей привычке бывшей учительницы английского, все время мне оценки ставила: то «пятерка тебе!», а то, наоборт, «железная двойка!».

А с Валей мы растворялись в ее жизни и в жизни русского Лос-Анджелеса. И говорили про первого ее мужа из Союза, директора российско–американской картины, которую я видела совсем маленькой, с Элизабет Тейлор и синими птицами. Он ее увез из Питера совсем молоденькой русалочкой. «Я была хорошенькая» - говорит и показывает на магазин «Картье» на углу, - меня туда сразу взяли. И к нам часто Дастин Хоффман приходил».

Потом появился у нее муж-звезда - Макс. Звезда старая, но не немого кино. И еще было много разных, о которых ни слова плохо, и о каждом: «это был такой парень». Сейчас тоже есть парень, думала, ему лет 60, оказалось, 26. Рассказывала про русских: про румейта Наташу, которая ее чуть с ума не свела, а потом, говорят, стала писательницей. И тут я вспомнила, что читая «отель Калифорния» Натальи Медведевой, видела там невозможно красивую русскую, похожу на Бо Дерек и ее мужа звезду. Спрашиваю:

- «Читала про себя?»

- «Да нет. Мне знакомые сказали, что она написала, что у меня в шкафу все вещи по цветам разложены: желтый костюм, желтая шляпя, и туфли в тон. А как надо?»

Валя о ней говорит душевно, тень веселья тридцатилетней давности ее бодрит.

- «Знаешь, почему она, в конце концов, от меня уехала, хотя мы с ней хорошо ладили. Она однажды пришла не в себе, злая такая, а у меня кошка недавно котят родила, и вот она взяла в руки котенка, сжала и как …кинет его. И тогда я сказала ей: все!"

Но несмотря на кидание котятами, она была «такая девчонка!» - не такая как все. Хотела быть девушкой Бонда, а ей роли не дали, некоторые говорили «нечего ей тут ловить, не калифорнийский тип внешности, и вообще , похожа на трансвестита». И она уехала в Париж, и стала девушкой писателя. А Валя осталась и хорошо выглядит.

На третий день Рая начала плавать по городу вместе с нами, оставив амбиции и лишнюю одежду в номере отеля. Нам встретились несколько сумасшедших и один, безобразно красивый на берегу океана шел за нами, говорил злобно: «Проклятые сучки, чтобы вы сдохли. Зло, зло, все зло от вас!» Бубнил и подталкивал нас к океану, в которое уже садилось солнце, Не подозревал, что утопить нас невозможно.

Валя водила нас по городу мертвых, где Элвис и Мэрилин и Люси продолжают работать билбордами, сувенирами, коктейлями – вечные труженики. И на голливудский холм мы забрались, и показалось, что вот я и приехала в Крым, в Ялту, сейчас сниму койко-место за 20 долларов в ночь. И будет счастье.

На исходе ночи Валя завела нас в «Беверли Уолшир», отель в котором все-все-все что-нибудь да делали. Смотрела на жемчужное ожерелье , которое было так похоже на фальшивое, а за стеклянными дверями шла вечеринка , но очень тихо. Захотелось простой и реальной жизни , решили зайти в туалет с классическими розами на стенах. Отметились и вышли на бульвар своими людьми. А утром все…

Слышала Валю в трубке, где она «думает обо мне, и только что вернулась с йоги», а Рая уплыла в Москву и утонула в море возможностей. Никто не поставит мне теперь оценку, и я так и не знаю, двойка у меня сейчас или все-таки тройка с минусом.