Перед обедом в среду в отдел ворвалась секретарша Людочка, - Пташкина! – она сделала ВОТ такие глаза, - на ковёр, к главному!
- Ну, Пташкина, всё порхаем? Через две недели должен быть готов макет журнала. Тебе осталось 10 дней испытательного срока. Либо ты остаёшься в редакции, либо…Короче, где рассказ? – сердито спросил главный редактор.
Рассказа не было, не было даже темы для рассказа. Я чувствовала себя школьницей на ковре в кабинете директора, во всяком случае точно также чертила мыском своих туфель узоры на ковре, на котором стоял редакторский стол. Узор состоял из цветов, кружочков и квадратиков, и пару раз я покачнулась, чуть потеряв равновесие. Эти туфли я купила с первой получки. Да, платили здесь хорошо, даже без учёта гонорара.
- Вы меня слушаете? - спросил главный редактор, к голосе которого появились грозные нотки, - Вы, думаете, если Вы племянница, - он показал пальцем в потолок, то на Вас не распространяются общие для всех условии при приёме работу – три месяца испытательного срока? Или Вы забыли, куда вы пришли работать, мы же один из самых популярных глянцевых журналов. Его читают даже там, - и он опять показал пальцем в потолок. Вы гордиться должны, что попали в такое издание. День всех влюблённых на носу, я уже обложку утвердил.
Я посмотрела на нос редактора. Дня влюблённых там не было.
- Через неделю либо у меня рассказ на столе, либо… Сейчас вы свободны, да хорошенько подумайте о нашем разговоре, иначе Вам и там не помогут, - и он третий раз ткнул пальцем в потолок.
Выходя из кабинета я тайком взглянула на то место на потолке, куда указывал главредовский палец. Мне показалось, что там должна была остаться дырка…Странно, потолок был цел.

На обед мы пошли вместе с Сашкой Жарковым. Напротив нашей редакции, что на Патриарших прудах, чудная кондитерская во французском стиле. Мы заказали кофе-гляссе, а я, не удержалась, добавила ещё и три эклера.
- Мадмуазель, стресс заедаешь? - сказал мне Сашка, - хочу заметить, что очень скоро вот это всё качество, - он кивнул на эклеры, - незаметно перерастёт в количество, он обхватил свою талию, намекая на мою, пока ещё осиную, перехваченную золотистым плетёным ремешком.
- Смейся, паяц, - пропела я, - но темы у меня нет. Хоть иди копаться на городскую свалку.
- А что, пикантно. Правда с душком. Твои сапоги этого не переживут, - усмехнулся Сашка, -слушай, напиши про сайт «Одноклассники», приври маленько, юморком разбавь и закончи встречей на Воробьёвых горах в День влюблённых. Дарю идею. Мне-то что, я об элитной косметике и SPA пишу. В этот раз у меня – SANS SOUCIS.
- Насмешил, - ехидно сказала я,- сейчас только ленивый не пишет об этих «Одноклассниках».
Я покривила душой, потому что сама частенько зависала на этом сайте.
Мы расплатились и вышли на пахнущую весной улицу.
- Ты в редакцию? – спросил Сашка.
- Не-а, - я показала ему высоту шпильки своих красных лаковых сапог, - пойду, темку на свалке поиШШу.
- Из тебя выйдет хороший журналист, - Сашка погладил меня по голове, как ребёнка.
- С чего ты взял?
- С чувством юмора у тебя всё в порядке, - и он поцеловал меня в нос, уже успевший нахватать первых конопушек…

* * *

Под утро мне приснился такой сладкий сон: и рассказ я написала, и гонорар хороший….Так ведь нет! Что-то стало противно звенеть! Я не могла понять телефон это или будильник, не хотела выползать из окутывавшего меня уютного сна. Если бы мама была дома, она-то уж давно спихнула бы меня с кровати. Вот не понимаю, откуда у неё эти замашки, ведь военных у нас в родне нет.
Но маман влетает в мою спальню и гаркает голосом фельдфебеля, который накануне изрядно принял на грудь: «Ро-та-а! Подъём!»
Я села на кровати и взяла звонящий мобильник.
- Алё…
- Пташкина, дрыхнешь? – это была моя школьная подруга Лёлька, - уж одиннадцать часов.
- А чё?
-Чё, чё… Петька твой Звонарёв на сайте объявился.
- Какой Петька?
- Эх, - коротка девичья память. Любовь твоя школьная до поросячьего визга. Ноутбук свой врубай! Сама всё увидишь, - Лёлька бросила трубку.
Я включила свою Мурочку. Это я комп так зову. Маман не разрешает никакой живности в доме иметь, приходится выкручиваться.
Быстро найдя Петьку, я написала ему коротко: «Это я, твоя Птаха» и добавила номер мобильника.

Потом пошла в душ.
Знаю, знаю, что я жертва рекламы, но, как только рекламируют новый гель, я тут же его покупаю. Этот пах нежно-нежно арбузиком, напоминая мне лето. Завернувшись в махровую простыню и плеснув себе на донышко мартини с апельсиновым соком, я уселась перед зеркалом с феном. Я укладывала волосы и прикидывала позвонит ли мне Звонарь, если вообще позвонит. И если да, то когда?
Мобила зазвонила так неожиданно, что я выронила фен из рук.
- Да, я слушаю…
- Пташечка моя…- это был Петька, - сколько ж мы не виделись… Ласточка моя! Ты сегодня занята?
Такого я, признаться, не ожидала.
- В принципе, у меня сегодня день свободный, только статью или рассказ написать надо.
- Так ты у нас писатель?
- Нет, я журналист в глянцевом журнале.
- Ну, ты – важная птица. А ты знаешь, откуда я тебе сейчас звоню? Ну, догадайся!
Я не стала изобретать велосипед и сказала наугад: «Из Марбельи или Вашингтона, угадала?»
- Не-а, гораздо ближе! Из тёплого клозета на своей даче! Здорово, да?
Я чуть телефон не уронила.
- Представляешь, тёплый клозет на пленэре.
- Не представляю.
- Вот я тебя сегодня и приглашаю посмотреть. Жену с сыном отправил в Сочи, в санаторий, свободен, как ты, моя Птаха. А ты свободна?
- Как вольный ветер, где встретимся? – рассказ сам шёл мне в руки.

Когда я вышла из метро, первое, что сияло, блестело и растекалось в улыбке, был Петька Звонарев.
- Вот, позавчера только новую взял. Рено Меган 2. Последней комплектации, - он ласково погладил машину по капоту А шевролюшка моя своё отбегала.
Потом вытащил из машины букет роз: «Это тебе!». И поцеловал меня в щёчку, как второклассник.
- Едем? - он открыл передо мной дверь.
- От винта, - бодро сказала я. И мы тронулись.
Наблюдая за пейзажем, я поняла, что мы выехали на Калужское шоссе.
- Только не гони, пожалуйста, - попросила я его, посмотрев на спидометр.
- А ты – модница, как и была. Гдей-то валенки такие отхватила, расписные.
- Это дизайнерские.
- Да хоть как назови, я б своей извилине тоже купил.
- Кому?
- Это я жене прозвище такое дал. Есть у неё извилина в голове, да и то одна, - он загоготал.
Я хмыкнула, подумав, не слишком ли я храбро рванула в это путешествие.
Петька притормозил и свернул в дачный посёлок. А я с ужасом прочитала цифры на столбике – 187 км. Хочу домой!
Мы остановились у третьего дома от шоссе. Достаточно большой участок, сосны кое где. Сарай Баня. И…тёплый клозет. Петька подвёл меня к нему и предложил опробовать.
-Потом, - сказала я, - пока погуляю, воздух хороший.
За всем за этим я не заметила, что из окон дома за мной внимательно наблюдает пожилая женщина. Как только Петька приблизился ко мне и протянул руку к моей щеке, с воем и визгом из дверей дома выскочила вышеописанная дама с тефлоновой сковородкой в руке.
- Мама! А вы откуда взялись?
- Откуда? Тебя, шельмеца караулить приехала, - и она с чувством огрела Петьку сковородкой по тому месту, на котором сидят в тёплых клозетах.
А я развернулась и бросилась вон с участка, не желая получить сковородкой по голове.
ТЕФАЛЬ! ТЫ ВСЕГДА ДУМАЕШЬ О НАС!
Выскочив на шоссе, я стала голосовать. На моё счастье шёл междугородний Икарус «Калуга –Москва». Шофер попался добрый, притормозил и подобрал меня.
Уже сев и заплатив кондуктору, я обернулась и увидела, что Петька пустился за Икарусом вдогонку. Шоссе было достаточно свободно. И что тут началось! Формула 1 отдыхает.
Он пытался перегородить автобусу дорогу, чтобы изъять меня и вернуть.
Женщины и дети в автобусе завизжали.
Мужики! - закричал шофёр, - я остановлюсь, тока выйдем все сразу, шоб этого водилу охолонуть маленько.
Икарус остановился, мужчины, сидящие в автобусе, надели шапки и вышли вслед за шофёром. Петька был похож на молоденького петушка с бройлерной фабрики. О чём они там говорили нам не было слышно, но только петушок сник и гребень его съехал на бок, как та корона у лысого царька из мультфильма «Вовка в Тридевятом царстве».
Мужики обступили Рено, подхватили его на руки и аккуратно спустили в глубокий кювет. Достать его оттуда можно было только краном.
Мужчины сели в автобус, похохатывая и переговариваясь. А небо становилось всё темнее и темнее. В Москву мы въехали, когда совсем уже стемнело.

* * *
Два дня я сидела дома, приходя в себя и работая над рассказом. Так и сделала, как Жарков сказал – приврала маленько, юморком разбавила и Воробьёвыми горами на день влюблённых всё закончила.

Я стояла , перевесившись через парапет на набережной около бывшего СЭВа. Крутила в руках файл, в котором был CD и распечатка рассказа с подписью главреда «в печать». Молоденький ГАИшник посматривал на меня с опаской, уж не топиться я решила. Я показала ему язык. Он покраснел и отвернулся.
В это время зазвонил телефон. Это был Сашка Жарков.
- Лапусь, ты где?
- Напротив МЭРии на набережной строю ГАИшнику глазки.
- Паспорт у тебя с собой?
- С собой, а зачем он тебе?
- Пташкина – несерьёзная для журналиста фамилия. Будешь Жарковой. Стой, где стоишь, через пять минут я подъеду, я совсем рядом.
И я увидела, как с Нового Арбата спускается к мосту Сашкин Ситроен, цвета клюквы с металликом.
Я опять облокотилась о парапет и потихоньку отпустила файл с диском и распечаткой. Он быстро съехал в воду, моментально наполнился и пошёл на дно.
А я подумала, кто это такое сказал, что рукописи не горят?
Зато они отлично тонут…