Незадолго до рассвета
Под ногами тихо шелестела листва. Я шел по сухим трупам и думал о том, что они недавно были зелеными организмами, по сосудам которых циркулировала живительная влага. Подул ветер, и в эту минуту лишились жизни еще несколько желто-красных, уже никому ненужных, заснувших навсегда, отростков. Дворник, ловко орудуя граблями, собирал опавшие листья в кучки и поджигал, ядовитый дым от этих крематорий проникал в ноздри и во рту появлялся привкус горечи.
Погода навевала скуку, и огромные черные тучи не предвещали ничего хорошего. Упали первые капли дождя. Я плотнее завернулся в плащ и поспешил к автобусной остановке. Встав под навес, я вгляделся в темноту. Было безлюдно. Уличные фонари стройным рядом уходили вдаль, бросая на мокрый асфальт тусклые блики.
В такие минуты одиночество накатывало, словно тропический ливень, от которого нельзя было скрыться. И поток водяной лавы только усиливался, заполняя собой все мое существо. Я был похож на пылинку, по которой долбят крупные капли дождя, делая меня ничтожным и невидимым. Если ветер меня нес непонятно куда в этой жизни: то поднимая, то опуская, а дождь – одиночество сделал меня ничем и никем, прибивая к асфальту.
Через несколько минут подъехал автобус, и я с легкостью и некоторой поспешностью залез в светлое и теплое чрево этого железного монстра. В салоне, кроме влюбленной парочки, расположившейся на задних сиденьях, никого не было. Чтобы им не мешать, я сел спереди и прикрыл глаза. Молодые люди даже не обратили никакого внимания на нового пассажира, продолжая страстно целоваться.
Пол часа я мог отдохнуть, а потом мой путь лежал через кладбище и поле к дому на окраине деревни. К моему жилищу можно добраться и другой дорогой. От развилки ходит автобус, который делает большой крюк, заезжая в соседний поселок, но после вечерней смены, я не успеваю на последний рейс, и поэтому мне приходится топать пешком между могилами и крестами.
Раньше я обходил кладбище стороной вдоль глухой стены, но на это уходило лишних пятнадцать минут. Поэтому, запрятав поглубже в недра своей души трусость и страх, я стал ходить через царствие мертвых, чтобы только поскорее добраться до желанной мягкой кровати и предаться сладким сновидениям.
Иногда, компанию мне составляют молодые ребята из нашей деревни, которые любят посидеть в кафе, чтобы немного оттянуться после тяжелой работы. Но это бывает крайне редко, потому что не всем хочется встречаться лицом к лицу с блуждающими душами умерших сородичей. Жители деревни стараются поспеть домой до наступления темноты или хотя бы с последним транспортом.
Автобус остановился, и со скрипом открылись двери. Я тяжело вздохнул и вышел в холодную темноту. Дождь прекратился, тучи разошлись, а с неба желтая луна освещала позолоченные кресты и мощные мраморные плиты. Стояла пугающая тишина.
Через калитку, которую почему-то не закрывали на ночь, я вошел на кладбище, и почувствовал, что к моим седым вискам прибавилось еще с десяток белых волосков, а мне всего-то тридцать пять лет!
Первая седина появилась у меня около года назад, когда в авиакатастрофе погибла моя жена Мария. Причем самолет взорвался на моих глазах.
Жена, взяв двухнедельный отпуск, уезжала к своей сестре, которая вышла замуж за иностранца и перебралась жить в Австрию, и теперь пригласила Машу к себе в гости. Мария смеялась, радовалась предстоящему путешествию, а я стоял расстроенный, с грустью смотря в ее счастливые глаза и с отчаянием ожидая момент, когда объявят ее рейс. Мы были женаты уже восемь лет и за это время никогда друг от друга не уезжали. Объявили посадку. Маша чмокнула меня в щеку и, беззаботно помахав рукой, пошла по длинному коридору навстречу своей смерти. Я хотел крикнуть ей в след: «Не улетай!», и она, словно услышав мой отчаянный молчаливый зов, обернулась и, улыбнувшись на прощание, послала мне воздушный поцелуй. Этот взгляд отпечатался у меня в памяти, и каждый раз, когда я ложусь спать, он появляется у меня перед глазами.
Я уже ехал по шоссе, когда услышал оглушительный взрыв, раздавшийся в воздухе со стороны аэропорта. Огромные куски искореженного металла и человеческих тел, как в замедленно кино, падали на землю. Я резко нажал на тормоз. Сердце пронзила острая боль. Я сжал зубы так, что они заскрежетали, костяшки пальцев, вцепившиеся в баранку, побелели, опустошенная голова упала на руль. Я закрыл глаза. В моей голове все смешалось. Я убеждал себя, что это другой самолет, а не тот на котором должна была лететь любимая. Но боль в сердце не отпускала и становилась еще сильнее. Губы что-то бормотали, какие-то обрывки молитв проносились в голове. Я уже почему-то твердо понял, что никогда больше в жизни не увижу свою Машку – мою добрую, ласковую, чуть-чуть забавную девочку. Не хотелось верить в свершившуюся реальность. С этой минуты жизнь для меня потеряла всякий смысл.
Через три дня, когда меня пригласили на опознание останков, я чуть не лишился чувств. Я довольно таки сильный человек, отслуживший в нашей доблестной армии, но то, что я увидел, повергло меня в шок. Отдельные части разорванной человеческой плоти были разложены на огромном полу ангара. А на одной обуглившейся кисти я увидел знакомое обручальное кольцо, которое было выполнено по индивидуальному заказу для моей Машки. Это все, что осталось от жены. Именно этой рукой она помахала мне на прощанье.
Потом я подписал какие-то бумаги, и эксперт прикрепил на пакет, в котором лежал маленький кусочек любимой, бирку: «Мария Недоманская». С их стороны это было издевательством. Но я не стал спорить, а поскорее поспешил на свежий воздух, потому что почувствовал приступ тошноты.
Мои воспоминания прервались, когда я уже был на середине кладбища. Раздавшийся где-то впереди крик заставил меня остановиться. Испуганная мной птица вспорхнула и, громко захлопав крыльями, взвилась в небо. Но вот, кто кого испугал больше? Это вопрос. Я не трус и не суеверный, но тело инстинктивно напряглось, а на душе стало жутковато.
Тут мой взгляд упал на могилу с правой стороны. Что-то было там не так, как раньше. Я вгляделся в темноту и понял, между двух старых могил появилось новое надгробие. Это было странным, потому что в этой части кладбища уже давно никого не хоронили. Здесь лежали усопшие двести лет назад. Если даже допустить, что какой-то внук изъявил в последней воле свое желание, чтобы его похоронили с любимым дедушкой, то все равно это не стыкуется по датам. Два столетия это большой срок, за это время сменилось не одно поколение. Эти могилы давно стоят заброшенными, про них либо забыли, либо прервались родственные связи, и прапраправнуки не знают, что их прапрадедушки и прапрабабушки покоятся на этом кладбище.
Откуда же взялась эта новая могила? Неужели, кто-то получил разрешение на захоронение именно здесь? Почему? А где венки? Только горстка раскиданных чуть уже вялых цветов, скорее всего от одного букета валяется кое-как.
Вдруг, со стороны этой могилы среди тишины, раздался шорох, и из-за мраморной плиты показались два горящих глаза. Эти огненные шары пронзили меня насквозь, отчего волосы на моей голове зашевелились. Затем они выплыли немного вперед и расположились на могильном камне почти по середине. Только тогда я смог разглядеть, что они принадлежат черной кошке, не очень большой и, скорее всего, гладкошерстной. Она растянулась, как сфинкс, на надгробии и стала меня изучать. От взгляда этих глаз по моей коже пробежали мурашки, и ледяной страх сковал мое тело.
В этот момент я почему-то ощутил непреодолимое желание прочитать надпись на плите, чтобы узнать, чьи владения охраняет это преданное животное. Слабое пламя зажигалки осветило такой текст: «Николай Брюс. 06.06.60 – 09.09.00. Спи спокойно, мой любимый. Ты всегда будешь вместе со мной.» Какая-то магия присутствовала во всех этих числах, хотя на самом деле – это была просто обычная случайность. От нас не зависит дата рождения, а день смерти наступает неожиданно и никто в мире не знает, когда ему суждено покинуть этот свет. Все судьбы в руках всевышнего. Только он в праве решать, сколько ты должен пробыть на этой грешной земле.
Кошка встала, потянулась и, подойдя к моей ноге, потерлась о нее.
– Не хорошее место ты выбрала, малышка, – грустно сказал я, доставая пачку сигарет и закуривая.
Последний месяц я пытался избавиться от этой вредной привычки, старался выкуривать не более пяти сигарет в день и на сегодня свой лимит уже исчерпал. Но сейчас мне просто было необходимо затянуться, чтобы хоть как-то снять то напряжение, которое возникло рядом с этим жутковатым местом.
Я развернулся и продолжил свой путь, еще оставалось пройти пол кладбища. Вдалеке уже виднелась часовенка. Я шел по каменной мокрой дорожке, и каждый шаг эхом отзывался где-то сзади. Это было неприятное ощущение, как будто кто-то шел за мной. Уж, не души ли мертвых материализовались и преследуют меня?
С каждым шагом идти становилось все труднее и тяжелее. Ноги налились свинцом, а сердце, как кувалда, отбивало быстрым ритм о стенки сосудов. Пройдя в таком напряжении несколько шагов, я остановился и вслушался в тишину. Ничего. Что ж, может быть, мне только показалось, что кто-то крадется за мной? Я сделал шаг, затем второй и тут же почувствовал движение за моей спиной.
Страх опять сковал мое тело, я не мог пошевелиться, и, тем более, заставить себя повернуться и посмотреть назад. Идти дальше я боялся и, стоя в тишине, чувствовал себя более уверенно. Может быть, побежать? – мелькнула у меня мысль, но я тут же отверг ее. Вдруг это что-то или кто-то побежит вдогонку? Тогда мои нервы точно не выдержат такого напряжения. До рассвета еще долго и ждать пять часов?... Надо бы перебороть свой страх и посмотреть назад, не боясь, на то, что находится у меня за спиной.
Итак, на счет «три» я повернусь! Раз, два,... Нет, лучше досчитать до пяти.
Один, два, три,...четыре,...– глубоко вдохнув в себя воздух, как будто собираясь нырнуть в воду, я сказал, – пять.
Нервы натянулись, как струны. Я медленно стал поворачивать голову. Никого. Только два огненных глаза сверлили мою спину. Так вот, кто, оказывается, преследует меня.
Интересно, чья это кошка? Почему она обитает здесь, среди мертвых?
Неужели, у тебя нет хозяина? – мысленно произнес я. И тут же получил безмолвный ответ.
Теперь, им будешь ты!
Я, кажется, схожу с ума. Это все последствия моей расшатанной психики. Я закурил еще одну сигарету и поспешил из этого царства мертвых. Только одно единственное живое существо семенило за мной, иногда, забегая вперед и жалобно мяукая.
Поле мы пробежали на одном дыхании, и, вот, наконец, подошли к дому. Я достал ключ и открыл дверь.
– Ну что ж, мадам, раз вам негде ночевать, приглашаю вас в гости. Заходите, не стесняйтесь, – учтиво обратился я к кошке.
А почему именно, мадам? Может быть, это мадмуазель или же, вообще, кот, подумал я.
Она вошла первой, я за ней. Мне было интересно, как она поведет себя в чужом доме? В прихожей кошка с огромной тщательностью обнюхала всю мою обувь, затем, как королева, лениво, но грациозно, вошла в гостиную. Проверив все углы, она прыгнула на журнальный столик, где в металлической рамке стояла фотография моей жены. Мадам долго смотрела на нее, как будто, что-то для себя решая. Потом фыркнула и спрыгнула на пол.
Облокотившись на косяк двери, и скрестив руки на груди, я тоже рассматривал свою гостью. И тут, я заметил, что одна лапка у нее белая. Пот выступил у меня на лбу, я сразу же вспомнил обуглившуюся кисть моей Машки.
Кошка же не обращала на меня никакого внимания, наверное, уже представляя себя хозяйкой этого дома. Мадам прошла на кухню и, сев рядом с холодильником, стала требовательно мяукать.
Да, мне досталась кошка с характером, обречено подумал я, открывая холодильник.
Чем же мне угостить ее? У меня никогда не было животных, поэтому я имел скудную информацию о том, что едят кошки, но в том, что они должны пить молоко был уверен на сто процентов.
Я выбрал неглубокую миску и налил в нее не очень свежую белую жидкость. Это была уже простокваша. Продукты я закупаю один раз в неделю, а этот пакет я открыл три дня тому назад.
Кошка осторожно подошла к миске, понюхала и посмотрела на меня недоуменным взглядом.
Кажется, она недовольна, подумал я.
– Извини, дорогая, я не ждал гостей. Если тебя не устраивает прокисшее молоко, то можешь поискать себе другого хозяина. Я даже буду рад, если вы покинете мое холостяцкое жилье.
Тут кошка подняла голову и пронзила меня своим взглядом. Весь ее вид говорил: «Не дождешься! Завтра пойдешь в магазин и купишь мне самой вкусной еды. Я выбрала тебя и никто другой мне не нужен. Ладно, сегодня я потерплю и лягу спать голодной»". В довершении своих мыслей она вышла из кухни, подошла к дивану и, запрыгнув на него, разлеглась, вытянув вперед лапы на пушистом покрывале.
– Хорошо, будет, по-твоему. Только учти, гадить будешь на улице. Я не потерплю в доме запаха мочи. А, потом, милая, перед сном я тебя помою. Я ничего не имею против того, чтобы ты спала вместе со мной, но надо соблюдать личную гигиену, а с этим у тебя плоховато. Шляться по кладбищу и после этого не умыться...– укоризненно произнес я прямо в самое ухо кошке.
Она нехотя открыла глаза и, не поднимая головы, один раз лизнула свою лапку.
– Ты думаешь, этого достаточно? Раз ты черного цвета, то не видно грязи? Ошибаешься. Посмотри на себя, шерсть засаленная, в ней запутались колючки, сухие кусочки листвы, мелкие палки. Не удивлюсь, если обнаружу у тебя блох. – От такого предположения меня покоробило. – Если не хочешь мыться в ванной, то можешь почистить шерстку своим язычком, но только тщательно, как следует. Я пойду сполоснусь, а потом проверю, как ты справилась со своей задачей.
Из шкафа я достал чистое белье и направился в ванную комнату. Пока я принимал душ, мысли роились в моей голове, как пчелы в улье.
Двадцать минут ушло на то, чтобы слегка освежиться. Я вернулся обратно в комнату. Гостья явно проигнорировала мои слова, продолжая спать, как ни в чем не бывало. Неужели, ей наплевать на свою внешность? Вроде, кошки считаются чистоплотными животными, а мне попалась закоренелая грязнуля. Как только я подошел к ней, черная бестия быстро спрыгнула на пол и спряталась под диван.
– Знаешь, милая, мне как-то не хочется играть с тобой в догонялки. Давай побыстрее закончим гигиенические процедуры, а потом ляжем спать. Уже три часа ночи, я просто валюсь с ног.
Но кошка никак не хотела покидать своего убежища, поэтому, перестав ее упрашивать, я разделся и лег на диван. Как только моя голова погрузилась в мягкое лоно подушки, мрачные мысли стали таять, освобождая место для радостных сновидений, переплетенных с приятными воспоминаниями.
Тихая гладь воды городского парка, плакучие ивы, обрамляющие пруд – это наше любимое место для прогулок в выходные дни. Мы часто приезжали сюда. Маша, лукаво улыбаясь, садилась напротив меня в лодку. Она щурилась, так как солнце светило прямо в ее зеленые глаза.
Вот мы проплываем под сводом из листвы, и Машка поднимает руку, чтобы прикоснуться к печально склоненным над нами ветвям. Затем лодка опять выныривает на залитый солнцем простор. Любимая снова щурится, и становиться, похожа на лисенка – вьющиеся рыжие волосы, миндалевидный и чуть-чуть приподнятый к вискам разрез глаз.
Вдруг с огромной силой дует ветер, и над нами нависают черные тучи. Ее зеленые очи сверкают недобрым изумрудным огнем, на нежном лице появляться шерстка, губы сужаются, уши заостряются, а вместо красивых ноготков вырастают когти. Ужас сковывает мое тело. Мария шипит и вцепляется коготками в мое горло.
Я проснулся от своего крика. На меня в упор смотрели два кошачьих глаза. Моя гостья, расположилась на моей груди, и ее белая лапка касалась моей шеи.
– Кыш, отсюда, – сказал я и присел на кровати, мотнув головой прогоняя прочь наваждение.
Кошка, не хотя, подошла к краю дивана, недовольно повернула голову в мою сторону, но все же спрыгнула на пол. Затем медленно прошлась по ковру к окну, забралась на подоконник, затем на форточку и скрылась в предрассветном тумане.
Так-то лучше, подумал я, и, повернувшись на бок, забылся тяжелым сном.
Снова – пруд, лодка, Маша, и...кошачьи глаза!
Я проснулся в холодном поту. Кошмары, опять – кошмары!
На улице уже было светло, поэтому я сразу увидел ЕЕ. Она лежала, свернувшись клубочком на кресле, и смотрела на меня своими туманно-зелеными глазами.
Поднимаясь с кровати, я чувствовал на себе ее настороженный взгляд. Чтобы я не делал, гостья лениво следила за мной, вероятно, боясь того, что я могу причинить ей вред.
– И где, мадмуазель, вы шлялись этой ночью? – обратился я к кошке, заправляя свою кровать.
Она чуть-чуть подняла свои радары и слегка пошевелила ими, наверно понимая, что мой вопрос адресовался ей, потом лизнула лапку и стала намывать свои уши.
– Понятно. Хочешь мне показать, что плохо расслышала мой вопрос. Можешь не отвечать, потому что из твоих уст я все равно не услышу правду.
Мадмуазель медленно поднялась, лениво потянулась, отклячивая и приподнимая свою заднюю часть, при этом грациозно прогибая спину. Потом, не спеша, подошла ко мне и стала тереться своим пушистым тельцем о мои ноги.
Странно. Неужели, это маленькое создание, способно на какие-то чувства? Стоило мне чуть повысить голос, как она бросилась ко мне ласкаться. Бросилась – это, конечно, громко сказано.
– Можешь подлизываться сколько угодно, только кошачьей еды еще нет и кормить мне тебя пока нечем. Для этого надо сходить в магазин. А если хочешь, то можешь наловить себе на завтрак мышей. Пару раз я видел в своем погребе этого грызуна, который, вполне, может подойти тебе в качестве лакомства. Ладно, я пойду в магазин, а ты здесь особо не хулигань. Я не люблю беспорядок.
Солнце уже взошло, и мне стало немного лучше после ночных кошмаров. Новая подруга внесла в мою жизнь немного тепла. Я захотел позаботиться о своей гостье. Видно ей тоже одиноко, раз она безоговорочно вошла в мою жизнь. Она доверилась человеку, поэтому я просто обязан взять на себя ответственность за маленькую крошку.
В магазине тетя Клава, кладя на прилавок кучу всевозможно кошачьей еды, постоянно говорила о том, что кошки – существа капризные и, поэтому не знаешь, что они будут есть. Пришлось потратиться и купить все. Я же еще не знаю вкуса своей мадмуазель.
Кошки дома не оказалось. Наверное, опять выпрыгнула в окно и пошла гулять. А может, и вообще ушла, обидевшись на то, что я, ее высочество, не покормил. Ну, да и ладно. Баба с возу – кобыле легче. Тем более что забот у меня полным-полно. Надо срочно достроить навес для бревен. Иначе совсем отсыреют от дождя. Пора запасаться на зиму, а класть некуда. Старый сарай рухнул, как и моя жизнь. Да и вообще у меня все валилось из рук. Ничего не хотелось делать. Для кого?
Я вышел во двор. Потянулся перед работой. Из сарая взял инструменты и тут взгляд остановился на черной точке, которая медленно семенила по дороге к моему дому. Мне стало приятно, что мадам решила вернуться. Значит, не такой уж я противный. Есть во мне что-то необыкновенное, притягательное.
– Ну, что, нагулялась? Пойдем, я тебя покормлю.
Но кошка не сдвинулась с места. Она продолжала стоять и сверлить меня взглядом.
– Что опять не так? Что тебе от меня нужно?
Кошка повернулась, сделала по тропинке несколько шагов и, остановившись, посмотрела в мою сторону. И тут до меня дошло, что она хочет, чтобы я пошел за ней. Уж, не на кладбище ли на меня зовет? У меня появилось такое впечатление, что я стал читать ее мысли.
– Хорошо, красавица, будь по твоему, дай только свитер поприличней надену. А то в таком рванье я всех духов распугаю.
Я шел за кошкой и думал, почему она так настойчиво зовет меня завет на кладбище? Пока мы шли, моя подруга то убегала вдаль, то потом, оглянувшись, спешила обратно. Ей хотелось, чтобы я поспевал за ней. Увы, мадам, я не кот, чтобы, задравши хвост, носиться за такими красавицами, как ты.
Мы прошли часовенку, и я тут же увидел вдали одинокую фигуру. Эта девушка не из нашенских, пронеслось у меня в голове. А стоит она как раз у той могилы, которую ночью я отметил как новую. Да и кошка обитала именно на этой могиле и сейчас она уже запрыгнула на могильную плиту и разлеглась на ней, как королева. Я подошел ближе, и грустные девичьи глаза посмотрели на меня с тоской.
– Здравствуйте, – тихо сказал я незнакомке.
– Муська нашлась, – ответила девушка. – Она так любила Николая.
– Так вот как зовут эту красавицу. Я бы назвал ее по-другому. Например: Эльза. Не люблю шаблонные названия. Они безлики.
Я попытался отвлечь девушку от грустных воспоминаний. Я знаю, что это такое, поэтому сразу завел разговор на другую тему. Мне не нужны сейчас душещипательные рыдания, ими я сыт по горло, когда в ночи от неизбежности одиночества сам вгрызался в подушку.
Тайна кошки была раскрыта, хотя я и так мог сам догадаться, что покойник был хозяином моей гостьи. И она как верная дама сердца не могла покинуть своего любимого даже на смертном одре. Да и девушка, что стояла сейчас рядом со мной, оказывается, тоже любила этого неотразимого и загадочного Николая.
Сам того не ожидая, я получил от господина Брюса наследство – двух преданных женщин. Лишившись любимого, они были, как и я когда-то, пылинками на ветру, а теперь мы похожи на семя, которое дождь прибил к земле. Но оно неожиданно дало ростки, и корни с неистовой силой стали прорываться вглубь земли, а через некоторое время это семя дало и всходы, но то другая история под названием «Путь к солнцу».
Незадолго до рассвета
Под ногами тихо шелестела листва. Я шел по сухим трупам и думал о том, что они недавно были зелеными организмами, по сосудам которых циркулировала живительная влага. Подул ветер, и в эту минуту лишились жизни еще несколько желто-красных, уже никому ненужных, заснувших навсегда, отростков. Дворник, ловко орудуя граблями, собирал опавшие листья в кучки и поджигал, ядовитый дым от этих крематорий проникал в ноздри и во рту появлялся привкус горечи.
Погода навевала скуку, и огромные черные тучи не предвещали ничего хорошего. Упали первые капли дождя. Я плотнее завернулся в плащ и поспешил к автобусной остановке. Встав под навес, я вгляделся в темноту. Было безлюдно. Уличные фонари стройным рядом уходили вдаль, бросая на мокрый асфальт тусклые блики.
В такие минуты одиночество накатывало, словно тропический ливень, от которого нельзя было скрыться. И поток водяной лавы только усиливался, заполняя собой все мое существо. Я был похож на пылинку, по которой долбят крупные капли дождя, делая меня ничтожным и невидимым. Если ветер меня нес непонятно куда в этой жизни: то поднимая, то опуская, а дождь – одиночество сделал меня ничем и никем, прибивая к асфальту.
Через несколько минут подъехал автобус, и я с легкостью и некоторой поспешностью залез в светлое и теплое чрево этого железного монстра. В салоне, кроме влюбленной парочки, расположившейся на задних сиденьях, никого не было. Чтобы им не мешать, я сел спереди и прикрыл глаза. Молодые люди даже не обратили никакого внимания на нового пассажира, продолжая страстно целоваться.
Пол часа я мог отдохнуть, а потом мой путь лежал через кладбище и поле к дому на окраине деревни. К моему жилищу можно добраться и другой дорогой. От развилки ходит автобус, который делает большой крюк, заезжая в соседний поселок, но после вечерней смены, я не успеваю на последний рейс, и поэтому мне приходится топать пешком между могилами и крестами.
Раньше я обходил кладбище стороной вдоль глухой стены, но на это уходило лишних пятнадцать минут. Поэтому, запрятав поглубже в недра своей души трусость и страх, я стал ходить через царствие мертвых, чтобы только поскорее добраться до желанной мягкой кровати и предаться сладким сновидениям.
Иногда, компанию мне составляют молодые ребята из нашей деревни, которые любят посидеть в кафе, чтобы немного оттянуться после тяжелой работы. Но это бывает крайне редко, потому что не всем хочется встречаться лицом к лицу с блуждающими душами умерших сородичей. Жители деревни стараются поспеть домой до наступления темноты или хотя бы с последним транспортом.
Автобус остановился, и со скрипом открылись двери. Я тяжело вздохнул и вышел в холодную темноту. Дождь прекратился, тучи разошлись, а с неба желтая луна освещала позолоченные кресты и мощные мраморные плиты. Стояла пугающая тишина.
Через калитку, которую почему-то не закрывали на ночь, я вошел на кладбище, и почувствовал, что к моим седым вискам прибавилось еще с десяток белых волосков, а мне всего-то тридцать пять лет!
Первая седина появилась у меня около года назад, когда в авиакатастрофе погибла моя жена Мария. Причем самолет взорвался на моих глазах.
Жена, взяв двухнедельный отпуск, уезжала к своей сестре, которая вышла замуж за иностранца и перебралась жить в Австрию, и теперь пригласила Машу к себе в гости. Мария смеялась, радовалась предстоящему путешествию, а я стоял расстроенный, с грустью смотря в ее счастливые глаза и с отчаянием ожидая момент, когда объявят ее рейс. Мы были женаты уже восемь лет и за это время никогда друг от друга не уезжали. Объявили посадку. Маша чмокнула меня в щеку и, беззаботно помахав рукой, пошла по длинному коридору навстречу своей смерти. Я хотел крикнуть ей в след: «Не улетай!», и она, словно услышав мой отчаянный молчаливый зов, обернулась и, улыбнувшись на прощание, послала мне воздушный поцелуй. Этот взгляд отпечатался у меня в памяти, и каждый раз, когда я ложусь спать, он появляется у меня перед глазами.
Я уже ехал по шоссе, когда услышал оглушительный взрыв, раздавшийся в воздухе со стороны аэропорта. Огромные куски искореженного металла и человеческих тел, как в замедленно кино, падали на землю. Я резко нажал на тормоз. Сердце пронзила острая боль. Я сжал зубы так, что они заскрежетали, костяшки пальцев, вцепившиеся в баранку, побелели, опустошенная голова упала на руль. Я закрыл глаза. В моей голове все смешалось. Я убеждал себя, что это другой самолет, а не тот на котором должна была лететь любимая. Но боль в сердце не отпускала и становилась еще сильнее. Губы что-то бормотали, какие-то обрывки молитв проносились в голове. Я уже почему-то твердо понял, что никогда больше в жизни не увижу свою Машку – мою добрую, ласковую, чуть-чуть забавную девочку. Не хотелось верить в свершившуюся реальность. С этой минуты жизнь для меня потеряла всякий смысл.
Через три дня, когда меня пригласили на опознание останков, я чуть не лишился чувств. Я довольно таки сильный человек, отслуживший в нашей доблестной армии, но то, что я увидел, повергло меня в шок. Отдельные части разорванной человеческой плоти были разложены на огромном полу ангара. А на одной обуглившейся кисти я увидел знакомое обручальное кольцо, которое было выполнено по индивидуальному заказу для моей Машки. Это все, что осталось от жены. Именно этой рукой она помахала мне на прощанье.
Потом я подписал какие-то бумаги, и эксперт прикрепил на пакет, в котором лежал маленький кусочек любимой, бирку: «Мария Недоманская». С их стороны это было издевательством. Но я не стал спорить, а поскорее поспешил на свежий воздух, потому что почувствовал приступ тошноты.
Мои воспоминания прервались, когда я уже был на середине кладбища. Раздавшийся где-то впереди крик заставил меня остановиться. Испуганная мной птица вспорхнула и, громко захлопав крыльями, взвилась в небо. Но вот, кто кого испугал больше? Это вопрос. Я не трус и не суеверный, но тело инстинктивно напряглось, а на душе стало жутковато.
Тут мой взгляд упал на могилу с правой стороны. Что-то было там не так, как раньше. Я вгляделся в темноту и понял, между двух старых могил появилось новое надгробие. Это было странным, потому что в этой части кладбища уже давно никого не хоронили. Здесь лежали усопшие двести лет назад. Если даже допустить, что какой-то внук изъявил в последней воле свое желание, чтобы его похоронили с любимым дедушкой, то все равно это не стыкуется по датам. Два столетия это большой срок, за это время сменилось не одно поколение. Эти могилы давно стоят заброшенными, про них либо забыли, либо прервались родственные связи, и прапраправнуки не знают, что их прапрадедушки и прапрабабушки покоятся на этом кладбище.
Откуда же взялась эта новая могила? Неужели, кто-то получил разрешение на захоронение именно здесь? Почему? А где венки? Только горстка раскиданных чуть уже вялых цветов, скорее всего от одного букета валяется кое-как.
Вдруг, со стороны этой могилы среди тишины, раздался шорох, и из-за мраморной плиты показались два горящих глаза. Эти огненные шары пронзили меня насквозь, отчего волосы на моей голове зашевелились. Затем они выплыли немного вперед и расположились на могильном камне почти по середине. Только тогда я смог разглядеть, что они принадлежат черной кошке, не очень большой и, скорее всего, гладкошерстной. Она растянулась, как сфинкс, на надгробии и стала меня изучать. От взгляда этих глаз по моей коже пробежали мурашки, и ледяной страх сковал мое тело.
В этот момент я почему-то ощутил непреодолимое желание прочитать надпись на плите, чтобы узнать, чьи владения охраняет это преданное животное. Слабое пламя зажигалки осветило такой текст: «Николай Брюс. 06.06.60 – 09.09.00. Спи спокойно, мой любимый. Ты всегда будешь вместе со мной.» Какая-то магия присутствовала во всех этих числах, хотя на самом деле – это была просто обычная случайность. От нас не зависит дата рождения, а день смерти наступает неожиданно и никто в мире не знает, когда ему суждено покинуть этот свет. Все судьбы в руках всевышнего. Только он в праве решать, сколько ты должен пробыть на этой грешной земле.
Кошка встала, потянулась и, подойдя к моей ноге, потерлась о нее.
– Не хорошее место ты выбрала, малышка, – грустно сказал я, доставая пачку сигарет и закуривая.
Последний месяц я пытался избавиться от этой вредной привычки, старался выкуривать не более пяти сигарет в день и на сегодня свой лимит уже исчерпал. Но сейчас мне просто было необходимо затянуться, чтобы хоть как-то снять то напряжение, которое возникло рядом с этим жутковатым местом.
Я развернулся и продолжил свой путь, еще оставалось пройти пол кладбища. Вдалеке уже виднелась часовенка. Я шел по каменной мокрой дорожке, и каждый шаг эхом отзывался где-то сзади. Это было неприятное ощущение, как будто кто-то шел за мной. Уж, не души ли мертвых материализовались и преследуют меня?
С каждым шагом идти становилось все труднее и тяжелее. Ноги налились свинцом, а сердце, как кувалда, отбивало быстрым ритм о стенки сосудов. Пройдя в таком напряжении несколько шагов, я остановился и вслушался в тишину. Ничего. Что ж, может быть, мне только показалось, что кто-то крадется за мной? Я сделал шаг, затем второй и тут же почувствовал движение за моей спиной.
Страх опять сковал мое тело, я не мог пошевелиться, и, тем более, заставить себя повернуться и посмотреть назад. Идти дальше я боялся и, стоя в тишине, чувствовал себя более уверенно. Может быть, побежать? – мелькнула у меня мысль, но я тут же отверг ее. Вдруг это что-то или кто-то побежит вдогонку? Тогда мои нервы точно не выдержат такого напряжения. До рассвета еще долго и ждать пять часов?... Надо бы перебороть свой страх и посмотреть назад, не боясь, на то, что находится у меня за спиной.
Итак, на счет «три» я повернусь! Раз, два,... Нет, лучше досчитать до пяти.
Один, два, три,...четыре,...– глубоко вдохнув в себя воздух, как будто собираясь нырнуть в воду, я сказал, – пять.
Нервы натянулись, как струны. Я медленно стал поворачивать голову. Никого. Только два огненных глаза сверлили мою спину. Так вот, кто, оказывается, преследует меня.
Интересно, чья это кошка? Почему она обитает здесь, среди мертвых?
Неужели, у тебя нет хозяина? – мысленно произнес я. И тут же получил безмолвный ответ.
Теперь, им будешь ты!
Я, кажется, схожу с ума. Это все последствия моей расшатанной психики. Я закурил еще одну сигарету и поспешил из этого царства мертвых. Только одно единственное живое существо семенило за мной, иногда, забегая вперед и жалобно мяукая.
Поле мы пробежали на одном дыхании, и, вот, наконец, подошли к дому. Я достал ключ и открыл дверь.
– Ну что ж, мадам, раз вам негде ночевать, приглашаю вас в гости. Заходите, не стесняйтесь, – учтиво обратился я к кошке.
А почему именно, мадам? Может быть, это мадмуазель или же, вообще, кот, подумал я.
Она вошла первой, я за ней. Мне было интересно, как она поведет себя в чужом доме? В прихожей кошка с огромной тщательностью обнюхала всю мою обувь, затем, как королева, лениво, но грациозно, вошла в гостиную. Проверив все углы, она прыгнула на журнальный столик, где в металлической рамке стояла фотография моей жены. Мадам долго смотрела на нее, как будто, что-то для себя решая. Потом фыркнула и спрыгнула на пол.
Облокотившись на косяк двери, и скрестив руки на груди, я тоже рассматривал свою гостью. И тут, я заметил, что одна лапка у нее белая. Пот выступил у меня на лбу, я сразу же вспомнил обуглившуюся кисть моей Машки.
Кошка же не обращала на меня никакого внимания, наверное, уже представляя себя хозяйкой этого дома. Мадам прошла на кухню и, сев рядом с холодильником, стала требовательно мяукать.
Да, мне досталась кошка с характером, обречено подумал я, открывая холодильник.
Чем же мне угостить ее? У меня никогда не было животных, поэтому я имел скудную информацию о том, что едят кошки, но в том, что они должны пить молоко был уверен на сто процентов.
Я выбрал неглубокую миску и налил в нее не очень свежую белую жидкость. Это была уже простокваша. Продукты я закупаю один раз в неделю, а этот пакет я открыл три дня тому назад.
Кошка осторожно подошла к миске, понюхала и посмотрела на меня недоуменным взглядом.
Кажется, она недовольна, подумал я.
– Извини, дорогая, я не ждал гостей. Если тебя не устраивает прокисшее молоко, то можешь поискать себе другого хозяина. Я даже буду рад, если вы покинете мое холостяцкое жилье.
Тут кошка подняла голову и пронзила меня своим взглядом. Весь ее вид говорил: «Не дождешься! Завтра пойдешь в магазин и купишь мне самой вкусной еды. Я выбрала тебя и никто другой мне не нужен. Ладно, сегодня я потерплю и лягу спать голодной»". В довершении своих мыслей она вышла из кухни, подошла к дивану и, запрыгнув на него, разлеглась, вытянув вперед лапы на пушистом покрывале.
– Хорошо, будет, по-твоему. Только учти, гадить будешь на улице. Я не потерплю в доме запаха мочи. А, потом, милая, перед сном я тебя помою. Я ничего не имею против того, чтобы ты спала вместе со мной, но надо соблюдать личную гигиену, а с этим у тебя плоховато. Шляться по кладбищу и после этого не умыться...– укоризненно произнес я прямо в самое ухо кошке.
Она нехотя открыла глаза и, не поднимая головы, один раз лизнула свою лапку.
– Ты думаешь, этого достаточно? Раз ты черного цвета, то не видно грязи? Ошибаешься. Посмотри на себя, шерсть засаленная, в ней запутались колючки, сухие кусочки листвы, мелкие палки. Не удивлюсь, если обнаружу у тебя блох. – От такого предположения меня покоробило. – Если не хочешь мыться в ванной, то можешь почистить шерстку своим язычком, но только тщательно, как следует. Я пойду сполоснусь, а потом проверю, как ты справилась со своей задачей.
Из шкафа я достал чистое белье и направился в ванную комнату. Пока я принимал душ, мысли роились в моей голове, как пчелы в улье.
Двадцать минут ушло на то, чтобы слегка освежиться. Я вернулся обратно в комнату. Гостья явно проигнорировала мои слова, продолжая спать, как ни в чем не бывало. Неужели, ей наплевать на свою внешность? Вроде, кошки считаются чистоплотными животными, а мне попалась закоренелая грязнуля. Как только я подошел к ней, черная бестия быстро спрыгнула на пол и спряталась под диван.
– Знаешь, милая, мне как-то не хочется играть с тобой в догонялки. Давай побыстрее закончим гигиенические процедуры, а потом ляжем спать. Уже три часа ночи, я просто валюсь с ног.
Но кошка никак не хотела покидать своего убежища, поэтому, перестав ее упрашивать, я разделся и лег на диван. Как только моя голова погрузилась в мягкое лоно подушки, мрачные мысли стали таять, освобождая место для радостных сновидений, переплетенных с приятными воспоминаниями.
Тихая гладь воды городского парка, плакучие ивы, обрамляющие пруд – это наше любимое место для прогулок в выходные дни. Мы часто приезжали сюда. Маша, лукаво улыбаясь, садилась напротив меня в лодку. Она щурилась, так как солнце светило прямо в ее зеленые глаза.
Вот мы проплываем под сводом из листвы, и Машка поднимает руку, чтобы прикоснуться к печально склоненным над нами ветвям. Затем лодка опять выныривает на залитый солнцем простор. Любимая снова щурится, и становиться, похожа на лисенка – вьющиеся рыжие волосы, миндалевидный и чуть-чуть приподнятый к вискам разрез глаз.
Вдруг с огромной силой дует ветер, и над нами нависают черные тучи. Ее зеленые очи сверкают недобрым изумрудным огнем, на нежном лице появляться шерстка, губы сужаются, уши заостряются, а вместо красивых ноготков вырастают когти. Ужас сковывает мое тело. Мария шипит и вцепляется коготками в мое горло.
Я проснулся от своего крика. На меня в упор смотрели два кошачьих глаза. Моя гостья, расположилась на моей груди, и ее белая лапка касалась моей шеи.
– Кыш, отсюда, – сказал я и присел на кровати, мотнув головой прогоняя прочь наваждение.
Кошка, не хотя, подошла к краю дивана, недовольно повернула голову в мою сторону, но все же спрыгнула на пол. Затем медленно прошлась по ковру к окну, забралась на подоконник, затем на форточку и скрылась в предрассветном тумане.
Так-то лучше, подумал я, и, повернувшись на бок, забылся тяжелым сном.
Снова – пруд, лодка, Маша, и...кошачьи глаза!
Я проснулся в холодном поту. Кошмары, опять – кошмары!
На улице уже было светло, поэтому я сразу увидел ЕЕ. Она лежала, свернувшись клубочком на кресле, и смотрела на меня своими туманно-зелеными глазами.
Поднимаясь с кровати, я чувствовал на себе ее настороженный взгляд. Чтобы я не делал, гостья лениво следила за мной, вероятно, боясь того, что я могу причинить ей вред.
– И где, мадмуазель, вы шлялись этой ночью? – обратился я к кошке, заправляя свою кровать.
Она чуть-чуть подняла свои радары и слегка пошевелила ими, наверно понимая, что мой вопрос адресовался ей, потом лизнула лапку и стала намывать свои уши.
– Понятно. Хочешь мне показать, что плохо расслышала мой вопрос. Можешь не отвечать, потому что из твоих уст я все равно не услышу правду.
Мадмуазель медленно поднялась, лениво потянулась, отклячивая и приподнимая свою заднюю часть, при этом грациозно прогибая спину. Потом, не спеша, подошла ко мне и стала тереться своим пушистым тельцем о мои ноги.
Странно. Неужели, это маленькое создание, способно на какие-то чувства? Стоило мне чуть повысить голос, как она бросилась ко мне ласкаться. Бросилась – это, конечно, громко сказано.
– Можешь подлизываться сколько угодно, только кошачьей еды еще нет и кормить мне тебя пока нечем. Для этого надо сходить в магазин. А если хочешь, то можешь наловить себе на завтрак мышей. Пару раз я видел в своем погребе этого грызуна, который, вполне, может подойти тебе в качестве лакомства. Ладно, я пойду в магазин, а ты здесь особо не хулигань. Я не люблю беспорядок.
Солнце уже взошло, и мне стало немного лучше после ночных кошмаров. Новая подруга внесла в мою жизнь немного тепла. Я захотел позаботиться о своей гостье. Видно ей тоже одиноко, раз она безоговорочно вошла в мою жизнь. Она доверилась человеку, поэтому я просто обязан взять на себя ответственность за маленькую крошку.
В магазине тетя Клава, кладя на прилавок кучу всевозможно кошачьей еды, постоянно говорила о том, что кошки – существа капризные и, поэтому не знаешь, что они будут есть. Пришлось потратиться и купить все. Я же еще не знаю вкуса своей мадмуазель.
Кошки дома не оказалось. Наверное, опять выпрыгнула в окно и пошла гулять. А может, и вообще ушла, обидевшись на то, что я, ее высочество, не покормил. Ну, да и ладно. Баба с возу – кобыле легче. Тем более что забот у меня полным-полно. Надо срочно достроить навес для бревен. Иначе совсем отсыреют от дождя. Пора запасаться на зиму, а класть некуда. Старый сарай рухнул, как и моя жизнь. Да и вообще у меня все валилось из рук. Ничего не хотелось делать. Для кого?
Я вышел во двор. Потянулся перед работой. Из сарая взял инструменты и тут взгляд остановился на черной точке, которая медленно семенила по дороге к моему дому. Мне стало приятно, что мадам решила вернуться. Значит, не такой уж я противный. Есть во мне что-то необыкновенное, притягательное.
– Ну, что, нагулялась? Пойдем, я тебя покормлю.
Но кошка не сдвинулась с места. Она продолжала стоять и сверлить меня взглядом.
– Что опять не так? Что тебе от меня нужно?
Кошка повернулась, сделала по тропинке несколько шагов и, остановившись, посмотрела в мою сторону. И тут до меня дошло, что она хочет, чтобы я пошел за ней. Уж, не на кладбище ли на меня зовет? У меня появилось такое впечатление, что я стал читать ее мысли.
– Хорошо, красавица, будь по твоему, дай только свитер поприличней надену. А то в таком рванье я всех духов распугаю.
Я шел за кошкой и думал, почему она так настойчиво зовет меня завет на кладбище? Пока мы шли, моя подруга то убегала вдаль, то потом, оглянувшись, спешила обратно. Ей хотелось, чтобы я поспевал за ней. Увы, мадам, я не кот, чтобы, задравши хвост, носиться за такими красавицами, как ты.
Мы прошли часовенку, и я тут же увидел вдали одинокую фигуру. Эта девушка не из нашенских, пронеслось у меня в голове. А стоит она как раз у той могилы, которую ночью я отметил как новую. Да и кошка обитала именно на этой могиле и сейчас она уже запрыгнула на могильную плиту и разлеглась на ней, как королева. Я подошел ближе, и грустные девичьи глаза посмотрели на меня с тоской.
– Здравствуйте, – тихо сказал я незнакомке.
– Муська нашлась, – ответила девушка. – Она так любила Николая.
– Так вот как зовут эту красавицу. Я бы назвал ее по-другому. Например: Эльза. Не люблю шаблонные названия. Они безлики.
Я попытался отвлечь девушку от грустных воспоминаний. Я знаю, что это такое, поэтому сразу завел разговор на другую тему. Мне не нужны сейчас душещипательные рыдания, ими я сыт по горло, когда в ночи от неизбежности одиночества сам вгрызался в подушку.
Тайна кошки была раскрыта, хотя я и так мог сам догадаться, что покойник был хозяином моей гостьи. И она как верная дама сердца не могла покинуть своего любимого даже на смертном одре. Да и девушка, что стояла сейчас рядом со мной, оказывается, тоже любила этого неотразимого и загадочного Николая.
Сам того не ожидая, я получил от господина Брюса наследство – двух преданных женщин. Лишившись любимого, они были, как и я когда-то, пылинками на ветру, а теперь мы похожи на семя, которое дождь прибил к земле. Но оно неожиданно дало ростки, и корни с неистовой силой стали прорываться вглубь земли, а через некоторое время это семя дало и всходы, но то другая история под названием «Путь к солнцу».
