Елена нерешительно открыла дверь начальника, заранее зная, что сейчас она получит по первое число все, что ей причитается. Семен Семенович оторвал взгляд от компьютера, нахмурил брови, тяжело вздохнул и, взяв со стола листы бумаги и потрясая ими в воздухе, грозно закричал:

– Что это такое? Я тебя спрашиваю, неразумное дитя, что это такое?

Девушка потупила взор и втянула шею в плечи.

– Заметка, – еле слышно произнесла она.

– Какая, к черту, заметка?! Тебя что, в институте не учили, какая должна быть заметка?!

– Маленькая…

Глаза шефа стали наливаться кровью. Он приподнялся из-за стола.

– Вот именно, маленькая! А не два листа мелким шрифтом!

– Я случайно увлеклась, – промямлила Елена.

– Случайно только дети получаются, а ты специально, из-за расчетливости, накатала шесть тысяч знаков. Думала, что я тебе больше заплачу за всякую фигню. Зачем в заметке о конференции по экологии рассказывать о загадочной сногсшибательной незнакомке, которая после банкета увела главного специалиста Гидрометцентра?

– Но так же интереснее.

– Кому интереснее? У нас не глянцевый журнал, а газета, понимаешь ГА-ЗЕ-ТА! А ты пока стажерка. Что тебе говорят писать, то и делай! Поняла!

– Поняла, – себе под нос, прошептала Елена.

– Что? Не слышу! Что ты там пропищала?

– Я все поняла, – громко произнесла девушка и вздохнула.

– Все, ступай, можешь быть свободна. И больше никакой самодеятельности.

Елена вышла в приемную и успела заметить ехидную ухмылку секретарши Людки, которая быстро сделала серьезное безразличное лицо и уткнулась в монитор компьютера.

Ну и пусть хихикает, вечная секретарша – переходящее «знамя» всех начальников и начальниц. Как сказала Оксана, эта красотка уже двадцать лет сидит на этой должности. А я обязательно стану известной журналисткой, не в моих правилах пасовать и отчаиваться. Не получилось сегодня, получится завтра. Лена мысленно показала язык Людке и отправилась на свое рабочее место.

– Шеф сильно ругался? – тихо спросила Оксана, подъезжая на стульчике к столу Елены.

– Не то слово, рвал и метал…

– Что? Порвал твою заметку и метнул в тебя? – удивилась подруга и округлила хитрые глазищи.

– Оксан, не придуривайся, ты прекрасно знаешь Семеныча. Он горяч на слова, но быстро отходчив. В-общем, пожурил меня, назвав неразумным дитем.

– А я тебя предупреждала, что твоя самодеятельность до добра не доведет!

– И ты туда же… про самодеятельность, – обиженно произнесла Лена. – Мне так хочется творческой работы. Для чего я училась 5 лет? Чтобы по шаблону писать заметки? Там-то и тогда-то прошло то-то. И все? Не хочу я писать сухие фразы!

– Какая ты нетерпеливая. Знаешь, сколько я пытала Семеныча, чтобы он поставил меня на колонку Светкой хроники?

– И сколько же?

– Ну, сейчас даже и не припомню… – Щеки Оксаны стали наливаться пунцом.

– У,у,у, можешь не вспоминать. Мне понятно, чем ты пожертвовала, – произнесла Елена, догадываясь, что без постели ту не обошлось.

– Да, ты думаешь в правильном направлении, но что мне было делать?! У меня на руках больная мать. На ее пенсию и мою мизерную зарплату не проживешь! А ей то и дело прописывают дорогущие лекарства.

– Оксан, ты чего передо мной оправдываешься?  Я же прекрасно понимаю, как тебе тяжело… но только… почему ты не устроилась на другую работу?

– Я пыталась, но пробиться в хорошее издательство невозможно, везде нужен блат, знакомства. А у меня таковых не имеется. Вот и сижу тут на двух ставках и пишу за себя и еще за Папу Карло.

– Ага, за Оксану Вронскую и Павла Карпова!

– У нас с Павлом двойная выгода. Ему хорошо – он ничего не делает, а стаж идет, я же деньги получаю. Семья у школьного приятеля сверхобеспеченная, до сих пор балуют своего единственного тридцатилетнего отпрыска, думая, что он талантище. Все условия ему создали, чтобы он творил доброе и вечное, а у него постоянно – то муза не пришла, то творческий кризис. А муза его, Светка, рога ему наставила, а потом замуж за его друга вышла. Он до сих пор не может понять, почемуй-то она его бросила? Да потому! Что девушке исполнилось двадцать восемь лет, а определенности нет. Это тот тип женщин, которым необходимо о ком-то заботится.

– А мне вот совершенно не хочется замуж. Ни капельки, – сказала Елена и мечтательно посмотрела  окно.

– Только мне-то не ври. У тебя как раз тот самый период хотеть! Что, любви тебе не хочется?

– Ну… хочется, но только романтической.

– Понятно, любовных романов начиталась, теперь тебе подавай рыцаря на белом коне, – усмехнулась Оксана, глядя на глупое выражение лица подруги. – Нету их уже, этих рыцарей и не будет. Опустись с небес на землю. Можно далеко не ходить, чтобы это понять. Вон, посмотри на нашенских, газетных…

Девушка развернула крутящийся стульчик Елены на сто восемьдесят градусов и кивнула головой в огромный зал, где за маленькими стеклянными кабинками мелькали только одни верхушки голов. Ближе всех сверкала лысина Виталика.

Он недавно разменял четвертый десяток, а уже его волосы изрядно поредели. Ничего не поделаешь, вздыхал он стеснительно и объяснял, разводя руками, наследственность. Но это был лишь небольшой штришок к внешности Виталика. При росте метр и шесть десятков сантиметров он имел нестройные ряды желтоватых зубов, которые неумело пытался скрыть за тонкими губами, а круглые очки только подчеркивали неказистость внешности. Хотя в душе Виталик был романтиком и верил, что в один прекрасный день откроются обшарпанные двери офиса и, в лучах заходящего солнца, которые с трудом будут пробиваться сквозь грязные окна, в комнату войдет принцесса, его принцесса, стройная блондинка с размерами 90-60-90. А почему бы и нет?

Оксана еще до прихода Елены в редакцию пытались сосватать Виталику тридцатидвухлетнюю Маринку из бухгалтерии, невзрачную женщину с копной бесцветных непослушных волос на маковке и с размером обуви горнолыжника. Если бы Марина занялась бы своей внешностью, то вполне смогла бы выглядеть симпатяшкой. У нее на пухлых щечках имелась забавная ямочка, а глазищи были похожи на сливы. Все бы это да в макияжную окантовку! Но Маринка боялась мужчин, как черт ладана, и поэтому оставалась старой девой. Ей уже требовалась не помощь подруг, а квалифицированная консультация психолога.

Со своего места приподнялся Константин, высокий худенький молодой человек, с вечной печалью на лице. Он потянулся, разминая затекшие мышцы рук, затем хрустнул костяшками пальцев, продолжая смотреть на монитор компьютера, совершенно не думая о том, что кто-то может за ним наблюдать.

– Трудяга, опять строчит, как из пулемета, – сказала ехидно Оксана, кивая в сторону Костика. – Интересно, кого в этот раз поразят его пули, пропитанные желчью и ядом?

– Да уж, его  язвительная проза вполне может отравить жизнь любому.

– И кому нужен такой рыцарь? Да он со свету сживет придирками свою суженную.

– Это точно. Я ни за какие деньги не согласилась бы стать его девушкой. Мне кажется, из всех особей мужского пола более-менее у нас Дима Старостин.

– Угу! – скептически произнесла Оксана. – Среднестатистический молодой человек: стандартная внешность, стандартная работа, стандартная жизнь… Также у него имеется стандартная мама, которая отшила нашу Юльку. Ты эту историю не знаешь. Два года тому назад у Димыча и Юли был бурный роман. Он развивался на глазах у всей редакции. Во время празднования Нового года Димка перепил, а Юлька заботливо пасла его в туалете, отпаивая чаем. Через несколько дней пришедший в себя после трехдневного помелья кавалер заявился в офис с огромным букетом роз и подарил его сестре милосердия в знак благодарности. Потом пошло и поехало: взгляды, шепот и хихиканье в телефонную трубку, Юлькино худение, задержки на работе и гуляние под луной. И когда наши влюбленные решили пожениться, они отправились на смотрины к родителям. Вот тут-то Димкина мамашка демонстративно показала Юльке, что та им не люба. Мадам даже не вышла в коридор провожать гостью. Юля после неудачных смотрин сразу резко пополнела, у нее на нервной почве развилась булимия, а Димка замкнулся в себе и стал каким-то флегматичным. Сейчас они делают вид, что друг к другу безразличны, хотя я иногда замечаю грустные Юлины взгляды в сторону Дмитрия. Вот такая несчастная любовь приключилась у нас в редакции. А во всем виновата Димкина мамашка. Тебе нужна такая свекровь?

– Конечно, нет. Да мне и Димка, в-общем-то, не нужен. Я просто сказала, что он так, ничего.

– Вот именно что, ничего. Ноль. Он совершенно не самостоятелен. Так что рыцари извелись еще за долго до нашего рождения.

– Может, не все так безнадежно?

– Если хочешь, можешь ждать своего единственного и неповторимого, а я как-нибудь обойдусь без довеска, мне лишняя ноша ни к чему, – тяжело вздохнув, произнесла Оксана. – У меня и так с матерью забот полон рот.

– Тебе нужен сильный мужчина, способный переложить часть груза на свои крепкие плечи.

– Никто мне не нужен. Я сама себе хозяйка.

– Просто ты уже перегуляла, и сейчас тебе сложно найти хорошего мужчину.

– Ничего ты не понимаешь в моей жизни. Я еще не догуляла. – Оксана грациозно откинула со лба непослушную прядку волос и, увидев, что открывается дверь из приемной главного редактора, быстро отъехала на стульчике на свое рабочее место.

Елена сделала серьезное лицо и уткнулась в монитор компьютера. Семеныч медленно шествовал по длинному коридору и искоса бросал взгляды на сотрудников.

Контролирует, старый хрыч. Не сидится ему в кабинете, подумала девушка и, с досадой щелкнув левой клавишей мыши по окошку с разложенным пасьянсом, закрыла компьютерную игру. Вот и мимо меня прошел, мимолетно бросив взгляд на монитор, как будто гуляет по супермаркету, то налево посмотрит, то направо. Так и хочется крикнуть ему в след: «Вначале дайте нормальную работу, а потом контролируйте!». Ведь мозги от ничегонеделанья скоро расплавятся. Да и денег хочется. Сумка у меня из кожзама! Стыдно мне по улице ходить. Двадцать три года, а марафечусь польской косметикой! А нижнее белье! Да если я пойду с молодым человеком на свидание, так он меня засмеет! Это с каким-то молодым человеком я пойду на свидание? Что-то я увлеклась. Как сказала Оксана, а она как всегда была права – нету рыцарей, и в ближайшем столетии они не предвидятся. Ой, как не хочется становиться старой девой.

Рабочий день заканчивался, недисциплинированные сотрудники покидали офис раньше положенного времени, а что высиживать, если тексты сданы, пасьянс уже пять раз разложен, с подругой по телефону обсуждены все новинки в косметике и парфюмерии… Пора домой!

Оксана спешила в поликлинику, поэтому ушла на час раньше. Елене торопиться было некуда, ее родители уже как полгода были в заграничной командировке, дома ее никто не ждал, поэтому она на пятнадцать минут забежала в Интернет, как забегают в кафе, чтобы расслабиться после трудового дня. Хотя она не работала в поте лица все восемь часов, но сто двадцать минут на две страницы заметки все же потратила.

В электронном почтовом ящике лежало всего одно письмо от родителей. Они писали, что живут хорошо и что попугай Кеша, который временно заменяет им дочь, научился произносить фразу: «Все птички на веточке, а Кеша вместо Леночки». Очень остроумно, грустно усмехнулась Елена. Чувство одиночества пронзило ее осознанием того, что она никому не нужна. Девушка с отчаянием закрыла окошко Интернета и выключила компьютер.

До конца рабочего времени оставалось десять минут, а в офисе из пятнадцати человек на своем рабочем месте сидел только Костик, остальных уже как ветром сдуло. Сколько же яда в этом парне, если он за восьмичасовой рабочий день не смог его выплеснуть на бумагу? Ну, пусть трудится, ему за это неплохие гонорары платят. Может, в душе Костя белый и пушистый, но суровая действительность такова, что ему необходимо заработать на хлеб с маслом. Вот и обливает грязью добропорядочных граждан. Неужели и я могу опуститься так низко, чтобы иметь хорошие деньги, думала Елена, выходя из здания редакции.

На улице вовсю буйствовала весна. Солнце освещало крыши домов и отражалось от витрин магазинов, сверкало в окнах проезжающих машин и играло в глазах прохожих. Среди буйства зелени весело щебетали воробьи, распределяя между собой ветки деревьев. Воздух был свежим и чистым… почти чистым, так как некоторый процент угарного газа, свернув с шоссе, распространялся по улице и проникал в дома.

У Елены поднялось настроение, и мысли об одиночестве тут же испарились. Девушка почувствовала прилив сил и устремилась вместе с толпой по узкому тротуару. Городские красавицы, скинув с себя мрачные куртки и плащи, раскрасили улицы яркими свитерами, водолазками, юбочками, сумками и всевозможной стеклянно-пластмассовой бижутерией. Пестрая молодежь пошла дальше кокеток, придав своим волосам экстремальный окрас – от синевы васильков до цвета бешеной морковки. Дамы преклонного возраста усилили макияж, добавив своим лицам свежести и скинув себе таким не хитрым способом от пяти до десяти лет.

Весна – пора любви. Чувства так и перехлестывают через край, что хочется обнять весь мир, хотя сделать это невозможно. Просто хочется и все! А также хочется улыбнуться вон тому красивому парню с дипломатом, выходящему из Мерса, просто так, без всяких задних мыслей и далеко идущих планов.

Молодой человек быстро скрылся в подъезде, сверкающего никелированными ручками и тонированными окнами, банка, оставив шлейф дорогого одеколона, от аромата которого у Елены закружилась голова. О! О! О! Какой обалденный запах! – мысленно простонала она, за таким мужчиной можно было бы пойти на край света. Елена улыбнулась своим мыслям и, перейдя через улицу, зашла в супермаркет.

– Чем же мне сегодня полакомиться? – размышляла девушка, рассматривая красочные этикетки и ярлыки расфасованных по различным упаковкам продуктов. Руки постоянно тянулись к кондитерским изделиям, а глаза с вожделением всматривались в воздушные безе и в кремовые трубочки. Слюни, как у собаки Павлова, тут же заполняли собой рот. Елена, сглотнув и прилагая невероятную силу воли, дрожащими руками отправляла такие коробки на место. Потом, отойдя на пару метров от кондитерского отдела, возвращалась обратно и скрупулезно высчитывала калории в ста граммах продукта. Но цифры зашкаливали за допустимый предел. Отчаянно борясь с собой, Елена шла в другой отдел, везя перед собой тележку с одним маленьким пирожным «Птичьим молоком». Она капитулировала, но эта капитуляция была сладка.

Далее в тележку посыпались: четыре молочных йогурта, кефир, пятипроцентная сметана, сыр «Almette», маленький вилок капусты, три морковки, два апельсина, два яблока, банан, лимон и ржаные хлебцы.

Кажется, я сегодня я объемся, подумала Елена, раскладывая продукты в пакеты. Теперь бы все это донести до дома. Как хорошо, что пока у меня нет семьи, а то мне пришлось бы еще добавить к этой ноше: мясо, колбасу, сыр, всевозможную выпечку, плюс хлеб – это лишних три-четыре килограмма. Нет, я пока на это не способна. Хотя… как хочется любви! Романтической любви!

Впереди виднелось трехэтажное здание старой постройки. Настолько старой, что Елена даже не знала насколько, потому что она выросла здесь. По словам отца – его детство, отрочество и юность тоже прошли в этом закрытом дворике. Он являл собой маленький мир в виде буквы «О», внутрь которой выходило 10 подъездов, в центре этого почти круглого пространства был разбит небольшой скверик с пышной сиренью и с яблоневым садом.

Теперь девушка понимала, как ей повезло. Таких дворов в столице сейчас, да и тогда, можно пересчитать по пальцам. Даже элитные многоквартирные дома с их отдельной инфраструктурой не дают той атмосферы всеобщей любви, которая царила среди соседей маленьких двориков. Здесь все жили одной большой семьей. Детей, не боясь, выпускали во двор, зная, либо Таня либо Света, пригревшись на лавочке с коляской под солнцем, присмотрят за их чадом.

Леночка всегда отличалась активностью и непоседливостью. Однажды, вылетая из подъезда, она спотыкнулась и проехалась по асфальту на коленке. Когда мама выбежала в расстроенных чувствах из дома, на лице ребенка светилась лучезарная улыбка, а коленка уже была обработана перекисью водорода, помазана зеленкой и забинтована заботливой тетей Люсей с первого этажа. Маме Леночки оставалось только поблагодарить соседку. Пока женщины разговаривали, дочка, забыв про рану, унеслась с подружкой к качелям.

В подъезде было светло, солнечные лучи еще не опустились ниже крыш. Лена поднялась на второй этаж и, поставив на мраморный пол пакеты с едой для кроликов и себя любимой, достала из сумочки ключи от квартиры. Вставив ключ в скважину, Елена стала его поворачивать, но замок не поддавался.

– Хм! – удивилась девушка и еще раз попробовала повернуть ключ, но он как стойкий оловянный солдатик торчал на одном месте. – Что за черт! И что мне теперь делать?!

Елена, нервничая, стала дергать ключ и ковырять его в щелочке, но это не помогало.

– Но я же домой хочу, – простонала она и топнула ногой по полу. Надеясь, наверное, на то, что сейчас появится джинн и распахнет перед ней дверь. Но ее голос только эхом отозвался в пустом подъезде.

Елена вынула мобильник и стала изучать телефоны, которые там были в него внесены.