ГЛАВА 4

Катя и Марина, держа по пакету с продуктами в руках, подошли к больнице. Около входа девушки остановились. Катя протянула пакет Марине. Жуковой не хотелось идти в это здание. На душе и так скребли кошки. А здесь, глядя на больных и немощных людей, ей будет совсем тяжело.

– Держи.

– А ты не хочешь со мной навестить мою мамулю? Она тебе была бы очень рада.

– Нет, Мариш, сейчас не могу. Настроение не то. Сама понимаешь… Ты передай Нине Ивановне от меня привет и пожелание – пусть быстрее поправляется, – грустно произнесла Катя.

– Хорошо. Я все прекрасно понимаю. У тебя сейчас свои проблемы. Ты не переживай. Такого журналиста как ты с руками и ногами оторвут.

– Только бы Молчанов не оторвал мне ноги быстрее, чем будущий работодатель их увидит, – с легкой иронией сказала Катя.

– Не напоминай мне о Молчанове. Давай, вычеркнем его из нашей памяти… как будто это нас не касается.

– У меня не получится, а у тебя уж тем более. Смотри, сама себя не выдай. Ладно, если что, молчим как рыбы. Договорились?

– Договорились, – кивнула согласно Марина.

– Иди к маме, а то она наверно, заждалась.

– Бегу, мне ж потом опять в банк.

– Пока.

– Ага, счастливо.

Марина зашла в больничный корпус, а Катя направилась по аллее, которая должна была привести к автобусной остановке.

ГЛАВА 2

Было тепло, но природа уже готовилась к холодам, листья меняли свои обычные сочно-зеленые наряды на яркие желто-красные цвета, чтобы станцевать свой последний танец. Под легкий шелест они кружились в вальсе и падали к ногам прохожих. В такие минуты поэтов часто посещает вдохновение, прозаики пишут мемуары, а философы размышляют о вечности мирозданья.

Катю же не мучили проблемы вечности и бытия, ее одолевали сомнения – правильно ли они поступили, опубликовав информацию о Банке?

Вон чем все закончилось, меня уволили, а Маринку теперь, как и всех сотрудников банка, будут трясти на работе, – думала Катя, ожидая автобуса.

Но Жукова не представляла еще всей надвигающейся на нее и на подругу опасности. Всё еще только начиналось. И увольнение – это был лишь первый цветочек и, отнюдь, не ягодка. Потому что скоро ей придется вкусить горький вкус перезревших и подгнивших плодов.

Автобус подошел быстро, народа было немного и Кате даже досталось место у окна. Девушка смотрела на проплывающий городской пейзаж и продолжала размышлять о своем поступке.

А может, и в правду надо было извиниться перед Молчановым? Делов-то раз плюнуть, написать, мол, ошибочка вышла… И все довольны. Нет! И еще раз нет! Журналист обязан говорить правду и только правду, как перед Священником. Тогда все его грехи простятся, и он будет чист перед Всевышней силой – своей совестью. То, что сама газета, в лице главного редактора, дала опровержение – это ее проблемы. Им надо выжить в сватке за читателя, но и не получить на свою задницу приключений. Миром правят деньги. Жаль, что не добро.

За окном замелькали деревья небольшого парка. Молодые мамы медленно шествовали по гладким дорожкам, катя перед собой детские коляски всевозможных цветов, пожилые люди медленнее прогуливались по аллее, маленькие детишки проносились мимо них, резвясь со своими сверстниками. На лавочке сидели школьницы и, уплетая мороженое, громко смеялись. На одной из скамеек сидел молодой мужчина с ноутбуком и что-то печатал, не обращая внимания на шаливших малышей. Его лицо было сосредоточенным, отстраненным, словно его мысли были далеко-далеко. Мужчина поднял голову и посмотрел куда-то в сторону. Стоп! Так это же Вольский!

Повинуясь ежесекундному порыву, Катя быстро встала и прошла к выходу. Она успела выпрыгнуть из автобуса, когда двери уже закрывались. Ее ноги сами несли к Вольскому.

Господи! Зачем?! Зачем я иду к этому напыщенному самовлюбленному эгоисту? – думала девушка, роясь в голове, чтобы найти хоть какую-то причину своему опрометчивому поступку. Правда мелькнула одна мысль, что Максим ее заинтересовал как мужчина. Было в нем какое-то особое очарование. Магнетизм. Но эта мысль была тут же ей отвергнута, как вражеская и не заслуживающая ее внимания.

Большим усилием воли Жукова заставила себя остановиться в нескольких метрах от ненавистного ей объекта, то есть господина Вольского и уже собралась ретироваться, как маленький сорванец, который играл в войнушку с таким же малышом, как и он сам, выстрелил пулькой из игрушечного пистолетика в ногу Кати.

– Ой, больно же! – крикнула девушка и посмотрела на мальчиков, которые испугавшись, тут же скрылись за кустами.

Ее возгласа было достаточно, чтобы Максим оторвался от своего ноутбука и бросил взгляд на Катю. От удивления его глаза на миг расширились, а потом приняли лукаво-ироническое выражение.

– Катерина, вы меня преследуете?

– Делать мне нечего, как только следовать за вами тенью, – ворчливо произнесла Жукова.

– Правильно, вам теперь нечего делать, потому что вас уволили. Вы свободны и решили развлечься.

– Сыпете соль на рану? Ну-ну. Очень по-джентельменски.

– А кто вам сказал, что я – джентльмен? – удивился Максим. – Кстати, что вы там стоите, как кактус в пустыне? Садитесь, лавочка большая, я не укушу. Или все же меня боитесь?

– Вот еще! – фыркнула Катя и села на другой конец скамейки.

– Ну что вы ведете себя как недотрога. Двигайтесь ближе.

– Мне и здесь хорошо.

– Ладно, если вам там спокойнее… Что-нибудь решили на счет работы?

– Не надо делать вид, что вы за меня переживаете, – ворчливо произнесла Катя.

– Я вовсе и не делаю вид. Меня очень удивило решение Гришаева. Честно. Ваша статья – настоящая бомба! Не всякий мужчина – журналист решился бы опубликовать такой материал. А вы – молодец!

– Давайте не будем разделять журналистов на мужчин и женщин? В этой профессии все равны.

– Равны-то все, но вот женщины-корреспонденты по большому счету пассивны, трусливы и недальнозорки.

Катя начинала злиться, она не заметила легкой ироничной улыбки, промелькнувшей на лице Вольского.

– Ошибочное мнение. Вы только что сами сказали, что моя статья была актуальной и возымела резонанс.

– Это, скорее всего, у вас получилось случайно. Вы, наверное, не ожидали такого эффекта?

– Почему же не ожидала? – запыхтела Катя. – Я специально сделала упор на проблемах банка, разве не понятно?!

– Хм, если бы вы до конца понимали, что натворили, то уже залегли бы на дно и не высовывали свой нос наружу. Неужели вы думаете, что разоблачение махинаций в «Атрусе» вам сойдет с рук?

– На что вы намекаете?

– На то, что вам, голубушка, надо быть осторожнее в высказываниях. А если и написали провокационную статью, то будьте готовы к защите.

– В суде?

– Нет. Вам грозит физическая расправа. Некие силы захотят, чтобы вы замолчали навсегда. Смотрите, наверное, боевики и детективы... Помните, что делают с теми, кто много знает? Мешок на голову и в колодец, а могут закатать в бетон.

Где-то на подсознательном уровне Катя понимала, что, возможно, Вольский прав, но не думала, что все так плохо. Просто он сгущает краски.

– Только не надо меня пугать!

– Я лишь предупреждаю, а пугать вас будут другие люди. Скорее всего, церберы Молчанова. Так что, на всякий случай, обзаведитесь хотя бы газовым баллончиком.

− Знаете, Вольский, вы преувеличиваете. Я мелкая сошка. Никто не захочет со мной возиться, тем более, Молчанов. У него и так достаточно проблем, чтобы еще думать о какой-то там журналисточке.

− Вы как раз своей статьей добавили ему еще одну проблему. Поэтому, я допускаю, что он захочет от нее избавиться, а, может, и от вас. Нет человека – нет проблемы, как говорят братья-мафиози, − Максим иронично улыбнулся.

Девушке было неприятно смотреть на самодовольное лицо Вольского. Высокомерные высказывания этого всезнайки раздражали Катю, поэтому, чтобы не слушать больше нравоучений, она встала со скамейки и произнесла:

− А вам, я посмотрю, доставляет большое удовольствие потешаться надо мной. Рано смеетесь, господин предсказатель. Зря стараетесь, быстрее рак на горе свиснет, нежели со мной что-либо случиться.

Лицо Вольского посерьезнело.

− Я не смеюсь. Мне действительно хотелось вас предостеречь, так как вы ступили на опасную тропу. Буду только рад, если ошибусь.

− За меня не беспокойтесь, я сама о себе смогу позаботиться. Лучше подумайте о себе. Вы заняли мое место в «Вестнике», а я злопамятная, так что готовьтесь к схватке.

− Мне хотя бы можно выбрать оружие для дуэли? – на лице Вольского опять проскользнула улыбка, но тут же пропала.

− Оружия репортера – это перо и бумага, − чуть задрав свой носик, сказала Катя.

−  Хотел бы уточнить… и компьютер. Мы с вами все-таки цивилизованные продвинутые люди. И когда начинаем?

− С этой минуты. А теперь гудбай, мистер Вольский.

Катя развернулась и стала быстро удаляться от Максима. Он сидел и смотрел в след девушке, которая только сейчас его озадачила. Черт, знает зачем, он ввязался в эту дурацкую дуэль.

− Счастливо найти работу! – крикнул Макс, словно пустил ядовитую стрелу.

Жукова дернулась, словно спину пронзила острая боль, остановилась, но поворачиваться не стала. Хотя про себя сосчитала: «Один-ноль в его пользу. Ничего, я отомщу. Всенепременно отомщу!»