Было уже около восьми часов вечера, когда я при полном параде, в декольтированном сиреневом облегающем платье, босоножках на высоком каблуке, с заколотыми в пучок волосами, собиралась выйти на крыльцо. В руках я держала маленькую сумочку, в которую только поместились: мобильник, пудреница, губная помада, маленьких флакончик духов и несколько денежных купюр, что остались у меня от покупки вечернего наряда.
Я услышала шум подъезжающей машины и в дверях столкнулась с неотразимым красавцем. И кто бы мог подумать, что Максим может быть сногсшибательным и в прямом и переносном смысле. Он был красив в черном смокинге и бабочкой на шее. И вот в таком виде он чуть не сбил меня с ног, торопясь к выходу из дома.
– О, пардон, мадам, – галантно произнес Максим, поддержав меня за локоток, чтобы я не упала.
– Мадмуазель, – поправила я его.
– Да, это существенная разница. И далеко, мадмуазель, собралась?
– Далеко, отсюда не видать. Но ты тоже, смотрю, лыжи навострил. А чего же галстук не надел?
– О! Не напоминай мне о нем! Кстати, что это ты решила поддакивать Виктории? Из-за женской солидарности?
– Значит, она звалась Викторией?
– Да, и зовется ею. И вообще-то, я уже опаздываю. Такси меня ждет, счастливо погулять, – Максим ринулся за дверь.
– Позвольте, это не такси, это за мной приехал Виктор, – я поспешила за Максимом.
На улице, действительно, стояло такси. Неказистый пожилой водитель стоял около машины и курил, в ожидании клиента.
– Ах, его зовут Виктор, – обернувшись и подмигнув мне, произнес Максим, головой показывая на шофера. – По мне, так он староват для тебя.
– Хватит юродствовать, строишь из себя шута.
– Марина, я – актер, а это профессия предполагает способности к лицедейству. И потом… шуты обладают превосходными умственными данными.
– Актер?! Вот оно как. Только твои подмостки – юбки богатых дамочек. Далеко ушел в своем совершенствовании профессии, – язвительно парировала я.
– Увы, так сложились обстоятельства… Ладно, мне пора. А то появится твой рыцарь на белом коне и еще вызовет меня на поединок.
Максим пошел к калитке, я осталась стоять на крыльце и чувствовала себя брошенной. И тут меня озарило – ревность поселилась в моем сердце. Мне было неприятно, что Макс уезжает, что он будет проводить время с другой женщиной
– Боишься? – бросила я вдогонку.
Максим остановился и обернулся. Его лицо было серьезным, в глазах блеснул лик луны.
– Боюсь… за себя…, – сказал он с хрипотцой в голосе, потом он резко отвернулся и решительным шагом стал удаляться от меня.
Скрипнула калитка, но мне показалось, что это мое сердце издало такой странный звук, словно закрылись створки, которые были открыты для Макса. Ну, что ж, стоит повесить замок на ставни, чтобы они без моего ведома, не открывались всяким проходимцам, – подумала я и поправила шелковый палантин, накрывающий мои плечи. Становилось прохладно. Но замерзнуть я не успела, так как буквально через минуту показалась машина Виктора.
Мы подъехали к ресторану. В небольшом зале было уютно, и царил полумрак – стояло несколько столов с тяжелыми бордовыми скатертями покрытыми белыми хлопчатобумажными кружевными салфетками. Небольшие букетики маргариток в вазочках оживляли картину. Настольные лампы, выполненные из того же бордо, что и скатерти, освещали только сам стол. В таком полумраке можно было рассмотреть только своего соседа, то есть спутника, который сидел напротив. Может быть, это и хорошо. Создавалось впечатление уединенности. Словно в этом зале существую только мы вдвоем. Мягкий теплый свет от лампы освещал лицо Виктора, оно было безмятежным и ласково-обволакивающим. Он рассказывал истории из своей жизни тихим голосом, а мне оставалось только заворожено его слушать, забыв о том, что стынет семга под соусом бешамель.
В душе я молила судьбу за этот подарок и просила, чтобы Виктор стал моим и только моим. За беседой время летело молниеносно и мне захотелось сходить в туалет, но так не хотелось прерывать рассказ моего спутника, что я терпела столько, сколько могла. Но, увы, мне пришлось из себя выдавить эту фразу:
– Виктор, простите, но мне надо посетить дамскую комнату.
– Но проблем, – на английский манер произнес мой спутник.
Я неловко улыбнулась и встала. Пройти к выходу из зала было сложно, приходилось лавировать между столиками в темноте. Что-то попалось под ноги, и я спотыкнулась, успех закрыть свой рот, из которого чуть было не вырвалось бранное слово.
Какой-то мужчина расселся за своим столиком и выставил свою ногу в проходе! Что ему мешает держать ноги вместе?! – возмутилась я про себя. Но тут я поняла что…, после чего мои щеки покраснели. А мужчина соскочил со стула, он видимо, хотел либо выругаться, либо попросить у меня прощения, но когда наши лица столкнулись нос к носу, он передумал вообще что-либо говорить.
Ну, еще бы! Всё понятно! Максим не хотел показывать своей даме, что мы с ним знакомы. Потому открой рот он, то я бы тоже это сделала. А тут Макс дал мне понять, что не желает со мной разговаривать. Нет, он, конечно, буркнул что-то нечленораздельное типа: «Извините», а потом сел за стол, демонстративно от меня отвернувшись.
Мне почему-то стало очень обидно. В туалете я подошла к зеркалу и посмотрела на свое лицо. Все на месте: прямой носик, глаза чуть раскосые, большие, на щеках ямочки. Не уродина - вынесла я вердикт своему отражению, так почему, до сих пор одна? Почему женщины менее привлекательные порой пользуются большим успехом у мужчин? Может быть, я веду себя не правильно? Многие парни мне говорили, что нет у меня какой-то мягкости, уюта. Что со мной они чувствуют себя как на пороховой бочке, не зная, что ожидать от меня в следующую минуту.
Почему меня нельзя любить такой, какая я есть? Почему я должна подстраиваться? И что нужно этому чертову Максу? Зачем ему эти старые пердуньи с их дряблым телом и вечными головными болями? Стоп! – одернула себя я. Мне не нужен Макс, с его необустроенностью и безденежьем. Со мной сейчас рядом красивый обеспеченный Виктор. Значит, я должна думать о нем и только о нем. А этот постоялец с фиговым листочком пусть продолжает окручивать легкомысленных обладательниц толстых кошельков и толстых задниц.
Попудрив носик, я вернулась к Виктору и одарила его очаровательной улыбкой. Мне показалось, что за спиной я услышала скрежет зубов… зубов Максима. Возможно, мне это только показалось, но я прошлась мимо него легкой походкой и даже глазом не повела в его сторону. Хотя мне так и хотелось разглядеть спутницу Максима. Я предполагала, что эта та Виктория, которую я сегодня видела в магазине.
Остаток вечера мы с Виктором провели, гуляя по Набережной, стояли у парапета и любовались красивыми фонарями, забавными контурами холмов, убегающих вдаль. Море, не спешно набегая на песок, тихо нам советовало поцеловаться: «Поцелуйтесь…сь…сь, поцелуйтесь…сь…сь». Это и произошло бы, потому что романтика этого вечера предполагала именно такое завершение нашего свидания, если не звонок мобильного телефона Виктора.
Он раздался в ту самую минуту, когда наши губы тянулись друг другу. Я уже закрыла глаза от предвкушения сладости поцелуя, а мои мысли, стали улетать куда-то ввысь, когда противная детская мелодия вернула меня на землю.
Ну, что за черт! – выругалась я про себя. – Почему сейчас?! Почему не дали нам завершить это чудесный момент?! Многие из девушек сталкиваются с такой несправедливостью, когда любимый рядом, когда сердце трепетно стучит в груди, когда бабочки порхают внизу живота, но кто-то или что-то вдруг неожиданно врывается в этот миг, разрушая уже наметившуюся чувственную связь. Что за несправедливость?!
– Да, Леся, что?! – Лицо Виктора побелело и приняло суровый вид. Я увидела, как на его скулах заиграли желваки. – Да, я сейчас буду. Не плачь. Это не стоит твоих слез. Всё, жди.
Виктор отключил телефон и рассеяно сказал:
– Мне надо срочно уехать.
– Что-то случилось? – сочувственно спросила я.
– Да, у моей дочери украли сумку. Эти гады сдернули ее с руки и скрылись на мотоцикле.
Виктор смотрел куда-то в сторону, ему было явно не до меня.
– Пойдем, я тебя быстро отвезу домой…
– Не надо, езжай, – сказала я, стараясь скрыть досаду. – Ты сейчас нужен дочери.
Меня так и подмывало спросить: «А есть ли у тебя жена, дорогой мой Виктор?», но я сдерживалась, потому что в данный момент это бы выглядело нехорошо. Но Виктор сам понял, что должен прояснить ситуацию.
– Прости, я тебе не рассказал о своей семье…
Тут волна негодования подкатилась к моему горлу и встала комом. Он сдавил шею, не давая мне, как следует, продохнуть. Слезы подкрались к глазам удивительно близко.
– Семье?... В принципе, ты не обязан был этого делать. Мы с тобой едва знакомы.
– Я хочу познакомиться с тобой поближе, но об этом потом…
Виктор, взяв меня под локоток, повел к своей машине. Мы ушли от нее довольно-таки далеко, поэтому он спешил, а я еле-еле успевала семенить ногами.
– Потом? Я понимаю, что не время сейчас ставить точки над ё, но я не хочу никакого продолжения, – быстро прочеканила я.
Мой локоть сдавили стальные пальцы Виктора. Он остановился и резко развернул меня к себе.
– Что тебя не устраивает?
Я сглотнула, чувствуя, что во рту у меня пересохло, и, собравшись с силами, произнесла:
– Не хочу встречаться с женатым мужчиной.
– Это не проблема. Я собираюсь скоро разводиться. Ладно, об этом мы поговорим позже.
– Хорошо, но сейчас меня не надо подвозить до дома. Я хочу пройтись и обдумать твои слова.
– Как знаешь, – сказал Виктор и отпустил мой локоть. – Я тебе позвоню. Только прошу, не принимай ошибочных скоропалительных решений.
Виктор кивнул и, сев в машину, умчался от меня на двухсот лошадях. Я подошла к ближайшей лавочке и села, меня бил озноб, в ногах ощущалась усталость, словно на меня вылили тонны воды и заодно еще и оплевали. Какая же я – наивная дурочка! Размечталась! Вот он принц на белом коне. Сейчас он умчит меня в голубую даль в сказку, и я буду жить припеваючи, как у Христа за пазухой. А вот кукиш мне, нечего было давать волю фантазии. Уж, сколько раз я обламывалась, но до сих пор не научилась различать женатых мужчин от холостых.
То, что он сказал хочет разойтись, так это наверняка соврал. Стоит посмотреть несколько «мыльных» мелодрам, где в подобных ситуациях, застигнутые врасплох женатые мужчины тут же выдают: «Дорогая, я собираюсь разводится, мы с женой давно стали чужими людьми. Меня держит только ребенок. Мне надо его поднять. Вот стукнет ему восемнадцать лет, я тут же уйду из семьи и буду твоим навеки. Жди!»
Наивные дурочки так и сидят у окна, ожидая своих любимых. Год ждут, два, три, десять. А детородный возраст тем временем проходит. И уже не за горами старость, и перспективы не радостные. Семьи нет, детей нет. И это означает, что остаток жизни пройдет в одиночестве, некому будет подать воды, когда ослабеют руки или откажут ноги.
Увы, но это не для меня. Я не люблю ждать, мне надо брать от жизни все и сиюминутно. Хочу, чтобы рядом был верный мужчина и только мой. Я собственница и не делиться своим любимым с другими женщинами не желаю. Неужели я хочу слишком многого? Я думаю, нет. Может, еще, конечно, я не заслужила такого счастья… Что ж, можно и подождать, мне сейчас не к спеху создавать семью.
Неожиданный мужской голос, который принадлежал Максиму, вывел меня из задумчивости:
- Что это мы грустим в одиночестве?
Только его мне не хватало для полного счастья?! – с сарказмом подумала я. – Сейчас начнутся подколы.
- Мы не грустим, мы думаем.
- О! Если девушка способна думать, то она еще не потеряна для общества.
- Но отнюдь не для твоего, - съязвила я.
- А где тот, для кого ты не потеряна? Где спутник? – спросил Максим и сел на лавочку рядом со мной.
- Спутник сошел с орбиты и возможно навсегда, - сказала я с обидой в голосе. Я не хотела показывать Максу, что переживаю, но это получилось само собой.
- Сочувствую. Не волнуйся, найдешь другого.
- Я не собираюсь кого-либо искать. Все мужики – козлы!
Максим хмыкнул, повернул голову в мою сторону и произнес:
- И я тоже?
- Да! И в первых рядах. К тому же ты еще бабник, альфонс и жиголо.
- Но что удивительно, я при этом прекрасно себя чувствую, - широкая улыбка Максима озарила его лицо, - Давая женщинам то, чего они хотят, ощущаешь себя чуть ли не Богом.
- Это называется – проституция, - хмыкнула я, бросая пренебрежительный взгляд на Максима.
- Нет, это называется – любовь. А тебе, наверно, еще неизвестно, что это слово означает.
- Уж чего-чего, но проституцию от любви я отличить могу.
- Не можешь! – самоуверенно сказал Макс и посмотрел на меня вызывающе.
- А вот и могу!
- Не-а, не можешь!
- Могу! – твердо, почти выкрикнув, сказала я.
И вдруг глаза Максима потемнели, он посмотрел на меня долгим внимательным взглядом.
- Тогда скажи, что ты видишь в моих глазах?
То, что я прочитала по его глазам, меня поразило. Максим смотрел как влюбленный мужчина, в глубине которого бушевала страсть. Его взгляд гипнотизировал, подавлял волю. Он как удав был готов заглотить меня всю без остатка. Лицо Максима медленно приближались к моему. Я почувствовала, как ускоряется сердцебиение, как меня поглощает сладостная пучина, еще немного и мне не выбраться из нее никогда! Остатки разума кричали о помощи, поэтому собравшись с силами, я с трудом отвела взгляд, потом тихо прошептала, каким-то сдавленным голосом:
- Я ничего не увидела в твоих глазах. Слишком темно.
Это была отговорка, потому что я не хотела признавать свое поражение, не хотела врать, потому что на самом деле мне был понятен кричащий о любви взгляд Макса.
- Не увидела? Хорошо, тогда пошли туда, где ярко светит луна.
Максим резко встал и, взяв мен за руку, быстро куда-то повел.
Неужели в кусты? – пронеслось у меня в голове. Мне казалось, что Максим сейчас готов на все. Он готов овладеть мной прям на глазах у прохожих.
Мы прошли немного по Набережной, а потом стали поднимать на какой-то холм. Моя рука трепетала от соприкосновения с сильными мужскими пальцами. Было такое впечатление, что я еще нахожусь под гипнозом. Попроси меня сейчас Максим спрыгнуть с горы, я тут же выполню его приказ.
В итоге Максим вывел меня на маленький пятачок земли на вершине обрыва. Никого вокруг не было, лишь над морем висел огромный шар Луны, освещая место, куда привел меня мой мучитель.
Всё правильно, вот гора, а вот оно море, - промелькнула мысль в моей голове. Откуда-то из закромов памяти возникла строчка из песни: «и за борт ее бросает в набежавшую волну»…
Максим как куклу повернул меня спиной к луне и, держа меня руками за плечи, сказал:
- Теперь ты видишь мои глаза?
Да, я их видела. Они сверкали под лучами лунного света.
- Да.
- И что ты в них видишь?!
Я молчала, отказываясь произносить то слово, которое жаждал услышать Макс.
- Ну же! Говори! – Максим слегка тряхнул меня за плечи.
- Я вижу луну, - еле слышно сказала я.
- Что еще ты видишь? – голос Максима стал мягче, но требовательнее.
- Зрачки, - попробовала отшутиться я.
Глаза Максима немного потеплели и подобрели. Меня стало обволакивать какое-то уютное чувство. Словно рядом со мной стоит очень близкий мне человек.
- Неужели ты не понимаешь, что…
И тут я поняла, что если Максим произнесет слово «люблю» вслух, то обратной дороги нам уже не будет. Но это же не разумно! Зачем ему я, и зачем он мне?! Мы оба нищие, как церковные крысы. И чтобы закрыть рот Максима, я порывисто впилась своими губами в его. Он не ожидал такого натиска с моей стороны, но тут же расслабился и дал волю вырывавшейся на свободу страсти.
Сколько мы простояли на том пятачке, целуясь, одному Богу известно. Но домой шли уже на рассвете счастливые и довольные. Максим придерживал меня за талию, а я, склонив голову на его плечо.
Около двери в мою комнату Максим нежно провел мягким пальцем по моим потрескавшимся губам и нежно произнес:
- Ты меня пустишь к себе?
Сколько сил пришлось мне потратить, чтобы ответить ему:
- Нет, Макс, не пущу. Нам не нужна эта связь.
- Но почему?!
- Ты прекрасно это знаешь. Нам не стоит быть вместе.
- Знаю, но я хочу быть с тобой!
- А что потом? У нас нет будущего.
- Почему ты решаешь за меня! – с обидой в голосе произнес Максим.
- Потому что ты не в состоянии сейчас трезво думать, - спокойно и грустно ответила я.
- Но наши чувства?...
- Это была лишь мимолетная страсть. Она пройдет. Давай оставим всё, как было до этого дня?
- Я не смогу, - с хрипотцой в голосе сказал Максим.
- Постарайся забыть. Это надо не только мне, но и тебе. Спокойной ночи!
- Ты что – издеваешься! – почти прокричал Максим. – Какой спокойной ночи?! Я теперь не смогу заснуть!
- Прими холодный душ.
На лице Максима появилась саркастическая улыбка.
- Спасибо за совет, мадам, я обязательно им воспользуюсь.
Я ничего не ответила в ответ, лишь зашла в свою комнату и закрыла дверь. Через несколько секунд послышались удаляющиеся шаги. Вот так просто я выкинула из сердца любовь, которая потом могла бы принести мне одни несчастья. Не раздеваясь, я бросилась на кровать, и прорыдала до первых петухов. Но окончательно вымотавшись, я заснула. Солнце нового дня уже поднималось над поселком, а мое солнце закатилось за горизонт.
