Данил Корецкий – один из тех авторов отечественного криминального романа, писать которым помогает профессиональный опыт. Этот человек не понаслышке знаком с преступным миром: доктор юридических наук, профессор Ростовского юридического института МВД РФ, полковник милиции, почетный сотрудник МВД, заслуженный юрист России, один из разработчиков федерального закона «Об оружии», он долгое время проработал в органах внутренних дел, прокуратуры, юстиции. Корецкий – автор ряда бестселлеров, среди которых «Пешка в большой игре», «Оперативный псевдоним», «Секретные поручения», «Атомный поезд» и др.
По его книгам сняты фильмы «Антикиллер» и «Антикиллер-2», сериал «Оперативный псевдоним». Недавно в издательстве «АСТ» вышел новый роман Данила Корецкого «Секретные поручения-2» (и, как нам стало известно, отныне в этом издательстве будут выходить все книги писателя). Корреспондент «КО» Екатерина БЕРЕГОВСКАЯ побеседовала с Данилом Корецким о литературе, криминале, жизни и смерти.
– Данил Аркадьевич, какое в ваших книгах соотношение жизненного опыта и авторского вымысла?
– Если разобрать старинный дом и выстроить из его камней новое здание, то оно сохранит солидный и впечатляющий вид, хотя выглядеть будет совсем по-другому. Примерно так и у меня: кирпичики – это реальные люди, преступления, эпизоды, а складывается из них совершенно иной мир, более подходящий для читательского восприятия. За счет этого совмещаются достоверность факта и увлекательность художественной книги.
– Есть ли у ваших героев прототипы? Как эти прототипы относятся к вашим книгам?
– Прототипов я тщательно маскирую. Когда это не удается, то получается ерунда. Реальные герои моих книг люди конкретные, они признают только правду и неправду, полутона не воспринимают. Поэтому когда у командира СОБРа спросили: он ли описан в «Антикиллере», тот резко отказался: «Я уши никому не отрезал!» Надо сказать, что люди склонны узнавать знакомые ситуации и описанных героев, даже когда я никаких параллелей не проводил. Дежурный РОВД сказал как-то, что выезжал на три описанных мной происшествия. Но одно я действительно взял из жизни, а два придумал! Однако типовые происшествия схожи между собой, так что легко перепутать. Такие совпадения случаются часто, и это меня радует: значит, в книгах жизнь отражается вполне реально!
– Ваш герой – честный борец с преступностью. Это не фантастический персонаж? Разве такие еще существуют в реальной жизни?
– Конечно, они существуют, хотя их и мало. Я даже лично знаком с такими людьми. Но, к сожалению, в силу определенных причин эта популяция с каждым годом все уменьшается.
– А что можно сделать, чтобы этот тип сотрудника правоохранительных органов снова стал возрождаться?
– Для этого должна измениться система приоритетов. Если ум, честь, совесть станут ценностями, создающими их обладателям преимущество перед всякими прохиндеями, то популяция умных людей начнет увеличиваться, вытесняя дураков, подхалимов и приспособленцев. Конечно, этот процесс должен касаться не только правоохранительных органов, но и всех органов власти, управления и т.п. Но тогда мы будем жить в другом обществе. Где на табличках с именами руководителей кроме должности будет указан коэффициент интеллекта. Представляете? Имейте в виду, что когда-то я писал фантастику.
– Кто из собственных персонажей вам дороже всех? Какую из ваших книг вы цените больше остальных?
– Какой палец лучше других? Так и здесь. Наибольшую славу принес «Антикиллер». Наиболее значим первый роман – «Смягчающие обстоятельства», который я писал четыре года, не думая, что он будет когда-нибудь опубликован. Наиболее сложна по сюжету, переплетению судеб и количеству персонажей «Пешка в большой игре», важны по кругу поднимаемых нравственных и специальных проблем «Оперативный псевдоним», «Секретные поручения» и только что вышедший «Секретные поручения-2». Так же и с моими персонажами: почти в каждом есть частицы меня – и не только хорошие. Генерал Верлинов из «Пешки», Денис Петровский из «Секретных поручений», Макс Карданов из «Псевдонима»...
– Кто или что вдохновляет вас на написание книг? Где вы черпаете вдохновение?
– Этот вопрос можно задать «юноше бледному со взором горящим», написавшему десяток романтических стихов. Когда профессионально занимаешься литературой и этим зарабатываешь на нормальную жизнь, приходится писать каждый день, причем после основной работы. Тут надо говорить не о вдохновении, а о совсем других свойствах и качествах. Наверное, о способности «пахать», как говорят на оперативно-следственной работе. Кстати, после следствия в любой другой сфере «пахать» гораздо легче.
– По-вашему, добро должно быть с кулаками? Где расположена граница, которую не должны переходить силы правопорядка в борьбе с преступностью?
– Такой границы нет. Победная атака заканчивается в траншеях противника, где «зачищают» уцелевших. А отбитая – как раз у той самой границы. В противоборстве сторон проигрывает та, которая сама себя ограничивает. Зло нельзя лечить добром, как полагают некомпетентные или, чаще, лукавые люди. И в художественных книгах, и в научных статьях, и в публицистических выступлениях я выступаю за адекватные меры в борьбе с преступностью. Неадекватность же – признак некомпетентности или злонамеренности. В последнее десятилетие растет число убийств, похищений людей, терактов... На этом фоне фактическая отмена смертной казни и последовательное смягчение как законов, так и судебной практики выглядит... мягко говоря, неумно, что ли...
– Известно, что в криминальном мире человеческая жизнь имеет вполне конкретную цену и, как правило, цена эта невелика. Смертная казнь в этой антигуманной среде – явление привычное. Вы считаете смертную казнь допустимой мерой наказания в российском обществе?
– Смертная казнь и есть реальная цена криминального убийства. Поэтому я сторонник смертной казни, встречного захвата родственников террористов и тому подобных мер. Как я уже говорил, важно, чтобы ответные действия были адекватными. Я считаю, что за страшные деяния должно быть такое же страшное наказание. Насильники, разбойники, бандиты должны лишаться свободы минимум на пятнадцать–двадцать лет. А у нас средний срок за умышленное убийство семь лет! Несколько лет назад он был 8,5 лет. Порадуемся гуманности общества?
– Вы сторонник ответного захвата родственников террористов. А как же гуманизм? Ведь среди этих людей вполне могут оказаться невинные люди... Получается полнейшее обесценивание человеческой жизни во имя идеи...
– Гуманизм именно в этом и состоит. Когда на одной чаше невинные жертвы, то чем уравновесить весы? Родственниками вурдулаков: они далеко не столь невинны, ибо напрямую причастны к их воспитанию! Вот и пусть идут в заминированную школу и отговаривают своих единокровных от массового убийства! Кстати, на Кавказе это хорошо поймут и сделают правильные выводы: кровная месть как средство против убийств не нами придумана! С точки зрения закона, такие действия вполне укладываются в институт крайней необходимости, предусмотренный статьей 39 УК РФ. Просто надо сломать навязшие в зубах стереотипы и против новых преступлений использовать новые, нетрадиционные методы.
– Возможно ли в современной России возрождение высшей меры наказания? Если когда-нибудь в России отменят мораторий на смертную казнь, не отвернется ли от нас Запад?
– Говорить о «возрождении» неправильно: смертную казнь юридически никто не отменял.
Мало кто знает, что европейский протокол о неприменении СК Госдума не ратифицировала. Но, несмотря на это, вопреки Уголовному кодексу, вопреки мнению подавляющего большинства населения, вопреки криминологической ситуации в стране, она просто фактически не назначается. А что касается Запада... Он может отвернуться только от бедной и слабой страны. США свергли режим талибов в Афганистане, без каких-либо правовых оснований захватили Ирак, они не отменили смертную казнь и даже казнят несовершеннолетних убийц! И кто от них отвернулся? В свое время СССР ставил на колени Венгрию, Чехословакию, Польшу и ни на кого не оглядывался. Не говорю, что это было правильно, – но факт налицо!
– Вы сторонник того, что людям нужно предоставить право самим себя защищать. Вы неоднократно высказывали мысль, что добропорядочные граждане должны получить возможность приобретения оружия для самозащиты. Вы не доверяете правоохранительным органам?
– Человек для себя сделает всегда лучше, чем для него сделает чужой дядя. А насчет доверия органам, то об этом много раз писали и говорили руководители государства. Их рейтинг, к сожалению, очень низок.
– Если люди получат право покупать любое оружие, не повлечет ли это за собой трагические последствия?
– Уже повлекло. Бандиты, наркоманы, националисты получили фактическую возможность приобретать любые виды оружия: автоматы, гранаты, пулеметы, гранатометы. Я предлагаю вооружить ручным стрелковым оружием законопослушных граждан.
– Сейчас криминальная тематика очень популярна в отечественном искусстве, особенно в литературе и кино. Почему обычным людям так интересна эта сфера? По-вашему мнению, подобный интерес к преступному миру нормален?
– Испокон веков в литературе существуют три темы: голод, любовь и война. Криминальная проза – разновидность литературы о войне. Раз эта тема интересует такое огромное количество людей, значит она нормальна. Ведь норма, как известно, – это статистическое большинство. Если общий тираж моих книг – более шестнадцати миллионов экземпляров, а каждую книгу, по результатам маркетинговых исследований, читают пятеро, значит – всего около восьмидесяти миллионов человек, что составляет больше половины населения страны, то значит интерес совершенно нормален.
– Как вы относитесь к женской криминальной прозе? Женское ли это дело – писать об убийцах, наркоторговцах и «братках»?
– К женщинам я отношусь хорошо, а посему и к их творчеству отношение снисходительное. Однако сам женские криминальные романы не читаю, потому что мне просто-напросто не интересно, скучно. Говоря это, ни в коем случае не хочу никого обидеть.
– А как вы относитесь к женщинам – сотрудникам правоохранительных органов?
– Они, бывает, задерживают опасных преступников, выходят «приманками» для маньяков, раскручивают убийства... Так что и отношение соответствующее – молодцы, девчонки!
Екатерина БЕРЕГОВСКАЯ
