Вот вы когда-нибудь о купавушке слышали? Нет, не русалка это. Русалок много, а купавушка – большая редкость. Однако у нас в Айдаре одна водилась. Начну, пожалуй издалека… Да, погоди ты, расскажу, чем купавка от русалки отличается! Сперва послушай про наши места, чтобы яснее себе представлять, где дело было.
Места наши в древние времена назывались Диким Полем. Расстилалась до самого моря безграничная степь, и не ровная, - исписанная холмами, испещрённая трещинами, украшенная курганами. Ковыли с солнцем шепчутся, суслики свистят, дрофы бегут…
Какие только народы здесь не проходили! Хазары бывали, печенеги бывали, славяне с монголами рубились. Ну, о скифах вы знаете – вон после них курганы да каменные бабы остались по берегам Донца.
Но речь я поведу не о степи и не о Донце, об Айдаре. Сейчас он обмелел, заболотился, тиной порос, а раньше – какая река была! Карпов и щук громадных вытаскивали. Я лично, когда пацаном был, сома поймал, почти с меня ростом, метра полтора в нём было.
А колхоз наш стоял в нехорошем месте.
С севера прилегало, к самой околице тулилось, незасеянное поле, а в поле том – три кургана, один большой, и два поменьше, по бокам стоят. Летом как-то приехали археологи, хотели могильники раскопать. Только поселились в деревне, только вышли с кирками да лопатами своими на курганы – началась, откуда ни возьмись эпидемия, у всех животы прихватило, с горшков не слазят. Фельдшер приехал из района, злится.
-Сворачивайте, говорит, мероприятие! Антисанитария у вас полная! Того и гляди передохните как мухи, а мне за вас олухов отвечать!
Старухи потом по деревне ходили, шамкали, будто курганы болезнь наслали, ну не сами курганы, конечно, а духи – хранители. Говорят, в сумерках часто видели на главном могильнике черноволосую бабу нездешнего вида в странном уборе и в алых сапожках. Сидит она, будто, на кургане, лицом к закату, и чешет косу трезубым гребнем. Кто её увидит – непременно помрёт вскорости, зиму не переживёт, это уж проверено.
С восточной стороны был за деревней яр. Его ещё расстрельным называли. Там с Гражданской войны приговоры в исполнение приводили, и красные, и белые… Ну, и повелось. Кого расстрелять решат, непременно гонят в яр. Сколько там костей гниёт – подумать страшно. Старики говорили, там тоже привидения встречаются. Оно и неудивительно!
А на западной стороне было деревенское кладбище. И там тоже страшноватые вещи приключались порой… Вот с той же Купавушкой.
При жизни её Александрой звали, Шуркой. Жила она с бабкой в косой хатке на отшибе.
Поучилась Шурка сколько-то там, походила семь вёрст в район в школу. А потом устроилась у нас на птицеферму работать, за курами навоз выносить. Бабка к тому времени уже старая была, всё больше на печи сидела, кряхтела, и вспоминала, как в прежние времена, до коллективизации, была у них хорошая хата и три коровы. Так и тянулись они. Тоскливо, понятно, но жить можно. Пока на свою беду Шурка не влюбилась в механизатора. А Мишка он всегда непутёвый был. Никакого от него проку, знай сидит, колки у гитары подкручивает да песни поёт про Таганку и Владимирский централ, ровно зэк какой. Чего ещё в клубе, в кино услышит, тоже переймёт.
А девки наши, дуры на передок слабые, гурьбой за ним ходили: Мишенька, сыграй да Мишенька, спой… А ему только того и надо.
И Шурка туда же: Миша такой, Миша сякой, да хороший, да прихожий, да голос, как у настоящего певца в телевизоре.
В общем, чего там огород городить, - погуляли они, а потом Шурка аборт не успела сделать.
И вот как-то осенью, когда у неё уже живот выпирать стал, приснился ей старичок с зелёной бородой.
-Слушай,- сказал старик,- ребятёнка тебе всё равно не прокормить, отдай его мне! Я – водяной здешний. И положена мне купавка, а нет, все в больших реках пооседали.
-Да как же это? – спрашивает у него Шурка во сне,- чтобы я собственное дитё утопила, в речку бросила?! Совсем ты с ума сошёл, что ли? Проживём как-нибудь!
-И совсем тебе не нужно её в реку бросать. Останется она на земле, воздухом дышать сможет. А как исполнится ей десять лет,- придётся девоньке по ночам к воде спускаться, каждую ночь – с полуночи, до рассвета,- будет она щукой, а остальное время – человеком. И ещё вот что учти – купавки они везучие, и всей своей семье счастье и достаток приносят. Ты подумай, взвесь. Девочка, кстати, у тебя больная родиться. Станет купавкой – выживет. А если нет, почти наверняка помрёт. Ежели надумаешь, как родишь приходи к мосткам в полнолуние, я тебя там встречу.
Всё получилось, как старик сказал. Родилась девочка, крохотная, с больным сердечком. А очередь на операцию – пять лет.
-Вы, мамаша, так и знайте,- сказали доктора,- скорее всего не доживёт ваш ребёночек.
И вот зимней холодной ночью пришла Шурка на мостки. Сама не знает, зачем. Ребёнок у ней на руках вопит, разрывается. Смотрит Шурка: сидит на мостках мужичок в ушанке и удочкой по льду водит,- и полыньи никакой нет, - а шасть, будто из воздуха,- крупный карась. Мужик его подобрал, в ведёрко кинул, потом повернулся к Шурке, посмотрел на неё пристально. И глаза у него круглые, оранжевые, и зрачок, будто у кота,- вертикальный.
-Надумала? – спрашивает мужик,- ну, давай тогда девочку, оформим её купавкой.
Взял водяной у Шурки ребёнка, распеленал, и бросил с мостков об лёд! И пробормотал что-то при этом. Смотрит Шурка – на льду щурёнок бьётся.
-Вот и всё! – сказал Водяной,- двойная у неё сущность теперь.
Так и появилась у нас в Айдаре Купавка.
А знаю я эту историю от отца, который как раз в ту пору до ветру вышел и за Шуркой проследил.