Вчера был предпраздничный день. Традиционное застолье на работе как всегда удалось, и с утра жутко болела голова. Нудные упреки жены в аморальном поведении только подстегивали желание поскорей выйти из дома на свежий воздух под любым предлогом. Я поднял телефонную трубку и набрал номер матери. Громко, чтобы слышала моя дорогая половина, договорился с ней о том, что приеду в течение часа. Это был ежемесячный ритуал, который я выполнял неукоснительно. Мизерной пенсии маме не хватало, и я считал своим долгом выделять ей деньги на квартплату и другие расходы. Кроме того, регулярно привозил продукты, хотя и сам не мог похвастаться высокими доходами.
Я быстро оделся и вышел из квартиры, оставив за дверью надоедливое брюзжание супруги. Едва я оказался на улице, как в кармане зажужжал мобильный - звонил друг. Он так же, как и я, переусердствовал вчера, отмечая давно умерший идеологический праздник в кругу коллег.
Мы быстро договорились встретиться на автобусной остановке, чтобы обсудить животрепещущую проблему, которая волновала нас обоих.
Минут пять пришлось померзнуть в ожидании под металлическим каркасом остановки, прежде чем подошел друг. На скамеечке одиноко сидела бедно одетая старушенция и сверлила меня внимательным взглядом. Стало как-то неуютно, и я повернулся к ней спиной.
- Далеко собрался, милок? – прозвучал сзади вопрос.
От неожиданности я откровенно выпалил:
- Маму хочу проведать, с праздником поздравить.
- Маму проведать – дело хорошее, да вот день сегодня плохой! – серьезно сказала бабушка.
Чем же плох день, я узнать не успел, в этот момент появился друг, и мы запрыгнули в подошедший автобус. Старушка осталась одиноко сидеть на скамейке, будто и не собиралась никуда ехать. Уже в автобусе мы приняли единодушное решение вместе навестить маму, предварительно заглянув в небольшой магазинчик, который располагался прямо в ее доме. Вариант оптимальный – прикупим горячительного и закуску, спокойно посидим, поговорим о своих делах. И нам хорошо, и маме не скучно.
В магазине было пусто, если не считать двух женщин в углу. Одна из них с каменным выражением лица сидела на подоконнике, другая стояла рядом и потягивала из банки дешевый коктейль.
Я предоставил другу выбирать, что купить к столу, а сам пробежался взглядом по витрине, отыскивая свой любимый сорт сигарет.
- Тань, посмотри, какие хорошие мальчики, - сказала вдруг та из женщин, которая держала в руках жестяную банку. Ее подруга никак не реагировала на реплику и сохраняла неподвижность статуи.
- Мальчики, а пойдемте к нам в гости, сегодня праздник, вместе отметим! – прозвучало неожиданное предложение, которое меня просто ошарашило. В глазах же друга, известного бабника, зажегся огонек охотника, почуявшего легкую добычу, которая сама идет в руки. Я искренне пытался его отговорить, мол, и мама ждет, и жена у меня, сам знаешь, какая. Все бесполезно.
В итоге, через несколько минут мы шли к только что построенной высотке, куда недавно въехала Галя - так звали вторую из подруг. Друг с Галей о чем-то оживленно болтали, а я шагал рядом с Таней, которая по-прежнему упорно молчала. Настроение у меня было прескверное. Ни с того, ни с сего, вспомнилась бабка на остановке.
Квартира располагалась на одном из верхних этажей и пахла так, как пахнут все новые квартиры. Мы устроились на кухне, выпивали, разговаривали, смеялись, хотя это касалось только троих из нас, Татьяна только пила и за все время не произнесла ни слова.
Не знаю, как это произошло, но вскоре мы с Галей оказались наедине в комнате. Я не ожидал от себя такой прыти, но удивляться было некогда…
Потом мы вернулись на кухню. В глазах друга читалась откровенное изумление – как это я смог его обскакать в деле, где он считался признанным лидером. Веселье продолжилось. Вскоре закончилось спиртное, и пришлось бегать в магазин. Застолье длилось до вечера, я отключил мобильник, забыл и о маме, и о супруге. Ночевать остался у Гали, а куда подевались друг и Татьяна, осталось для меня загадкой. Мне снился кошмар – глухой непроходимый лес и голос старухи с остановки:
- День сегодня плохой!
Утром, при пробуждении, я испытал жуткое чувство вины и раскаяния. Тихо встал с кровати, чтобы не потревожить крепко спавшую Галю, быстро оделся и также тихо вышел в прихожую. Открыл входную дверь и только хотел юркнуть на лестничную площадку, как услышал:
- Миленький! Не уходи!
Я обернулся, на пороге комнаты стояла Галя, едва прикрытая халатом, из ее карих глаз текли крупные слезы.
- Я тебе не нравлюсь? Тогда, уходи! Уходи!
Я вышел из квартиры. Она последовала за мной и остановилась у приоткрытой двери.
- Нет, не уходи! – прозвучало, как выстрел, мне в спину, и опять, - Я тебе не нравлюсь!? Тогда, уходи! Уходи!
Галя повторяла эти слова как заклинание снова и снова, а я стоял, будто вкопанный, и не мог ничего ответить. Наконец угрызения совести и чувство супружеского долга победили и заставили меня опрометью скатиться вниз по лестнице.
Через пару этажей я остановился и с силой вдавил кнопку вызова лифта, послышался натужный скрип поднимавшейся кабины. Сверху доносился едва различимый плач Гали, она так и не захлопнула дверь.
Наконец двери лифта раскрылись, я ввалился в кабину и нажал спасительную клавишу первого этажа. Лифт подумал немного и двинулся вниз. Я смотрел на меняющиеся цифры табло, и уверенность постепенно возвращалась ко мне. Вдруг, когда над дверью высветилась цифра тринадцать, я почувствовал жгучее желание вернуться к этой совсем незнакомой женщине, прижать ее к себе, сказать, что она мне нравится, и я никуда и никогда не уйду.
Лифт как будто почувствовал перемену в моем настроении и резко остановился. Далеко наверху послышался глухой щелчок, и какой-то металлический предмет, с лязгом стукаясь о стены шахты, полетел вниз и ударился о крышу лифта у меня над головой. Раздался звук, словно лопаются гигантские струны, и кабина стремительно полетела к земле. Линолеум пола ушел из-под ног.

Пенсионер с хозяйственной сумкой в руке терпеливо дожидался, когда же этот треклятый лифт спустится вниз или погаснет, наконец, кнопка вызова.
Он услышал, как кабина остановилась где-то высоко, и зеленый кружок потух. Старик протянул руку, чтобы нажать на кнопочку, но в этот момент услышал нарастающий жуткий звук железом по железу и с прытью семнадцатилетнего отскочил к дальней стене подъезда. Звук прервался тяжелым ударом о землю. Сила удара была такова, что пол содрогнулся, а одну из внешних дверей шахты вывернуло наружу. Из дверей квартиры нижнего этажа мгновенно выбежал жилец в нижнем белье:
- Что случилось, папаша!? – нервно спросил он пенсионера, но тот только беззвучно открывал рот и показывал пальцем на развороченную дверь лифта.
Мужчина в нижнем белье остолбенел:
- Во, блин, строители, мать их! Не успели дом сдать, а все уже рушится! Надо аварийную вызвать!
К недавно построенной многоэтажке естественно не успели подвести телефонный кабель, и требовалось найти мобильный. Он нашелся у одной дамочки с третьего этажа, которая тоже вышла посмотреть, что произошло.
Аварийная сработала оперативно, через полчаса один из спасателей смог проникнуть внутрь шахты.
- Ну, что там? Люди есть? – нетерпеливо спросил старший группы, стоя у раскрытых дверей лифта на втором этаже.
- Есть один! – отозвался подчиненный откуда-то снизу и после паузы, - Ты не поверишь старшой, он жив еще, дышит! Вызывай скорую!
- Уберите людей из подъезда! - распорядился главный и побежал к машине.
Жильцы, пришедшие поглазеть на происходящее, нехотя подчинились, кто-то вернулся в свои квартиры, а кто-то вышел на улицу ожидать развязки.

Где я, и что я? Сон это, или явь? Я очнулся посреди шелестящего листвой леса и не мог понять, что произошло. В ночном небе тускло светила луна, и шел дождь. Удивительно – дождь и луна, так не должно быть, наверное, я сплю, а может, и нет? Однако я ясно сознавал, что не могу оставаться на месте и надо идти, но куда? Кругом лес, и где-то далеко в другом мире, мой дом, в который я никогда не смогу вернуться, и я знаю об этом. Но идти все равно надо. Я побрел по мокрому лесу, и вода хлюпала под ногами, и тяжелые капли били по листьям и стекали мне на плечи. Что там плетут в книгах о загробной жизни? О каком-то тоннеле и береге реки! Ничего подобного – лес и дождь, и луна под дождем.

Скорая подъехала не сразу, и старший аварийной группы нервничал, проклиная вечные пробки. Пострадавшего уже извлекли из шахты и ждали медиков. Наконец послышалась знакомая сирена, и скорая лихо притормозила у подъезда. Из нее вышел хмурый, невыспавшийся врач и прошел в подъезд. Мельком взглянул на тело и кивнул санитарам.
- Несите!
- Как он еще дышит, тут и жить-то нечему! – удивился один из них.
- Вряд ли довезем, - согласился врач и пошел вслед за носилками.

Лес внезапно закончился, а дождь продолжался. Я вышел на берег реки, и меня пронзило незнакомое раньше, щемящее чувство. Есть река – вот она, глубокая и темная. Мне нужно на другую сторону, но я не знаю, как туда попасть. Вдруг в нескольких шагах от себя я увидел лодку на рябой от дождя воде. В лодке - неподвижная фигура в плаще с капюшоном, скрывающим лицо. В ногах у лодочника стоял древний фонарь, освещая дно гнилой посудины. Я испытал мгновенное облегчение - он ждет меня! И поможет переправиться на другой берег, и там, на другом берегу, все будет хорошо. Лодочник поманил меня к себе, и я ступил на борт лодки.

Пострадавшего вынесли на улицу.
- Кончился, милок… - раздался из немногочисленной толпы зевак старушечий голос. Врач недоуменно оглянулся, потом посмотрел на носилки, остановился и закурил.
- Можно не торопиться, - сказал он санитарам. Они неспешно погрузили тело в машину, и скорая укатила. Люди молчали и не расходились. Среди толпы стояла женщина в наскоро накинутом пальто, под которым был виден домашний халат. Карие глаза ее были красны от слез. Рядом с ней бедно одетая старушонка пробормотала:
- Плохой был вчера день, и сегодня плохой!
Женщина не ответила. Старушка усмехнулась своим, только ей ведомым мыслям и торопливо засеменила к ближайшей автобусной остановке.