Интересно ваше мнение об этом рассказе.
Изначально он писался на конкурс – так что приходилось себя сдерживать по количеству знаков. Тогда появилась идея написать большое юмористическое антивоенное произведение. Теперь решаю - стоит ли продолжать эту тему. На пригорок, разбрасывая гусеницами пласты дёрна, въехало самоходное орудие и остановилось. Люк башенки распахнулся, и оттуда буквально пулей вылетел человек в пятнистой форме, пытаясь прямо на ходу расстегнуть непослушные пуговицы комбинезона. Страшно пуча глаза, он, как заведённый, приговаривал:
- Мать, мать, мать…
Военный вломился в кусты, медведем поворочался там и затих.
Вышел он спокойный и уверенный в себе, отбросив в сторону уже не нужные лопухи, огляделся. После гула кабины здесь было поразительно тихо, лишь ветер шумел в кронах деревьев недалёкой рощицы, да вовсю стрекотали пригретые летним солнцем кузнечики.
- Левкой! Цибульский! – нарушая дремотную тишину знойного дня, надсадно заорал военный, колотя кулаком по броне машины. – Уснули вы там что ли?!
Из люка башенки показалась худая, снулая физиономия стрелка-радиста Левкоя. Его голова была облачена в лёгкий танковый шлем и больше всего напоминала изрядно погрызенную белками еловую шишку.
- Облегчился, дристун? – без тени улыбки осведомился Левкой.
- Я не дристун. У меня желудок слабый.
- Ты на голову слабый, Штрампе. Жрёшь всё, что ни попадя, а потом экипаж от тебя страдает. Кстати, где это мы?
- А чёрт его знает.
- Погоди, это вроде ты у нас водитель, или я что-то путаю?
- Водитель, может, и я, а машину в этот раз не я вёл.
- Понятно… за штаны держался.
- Но-но. Если хочешь знать, он сам у меня управление забрал.
- Сейчас мы во всём разберёмся. Слышь, командир! – гаркнул Левкой в нутро машины. – Где мы?! И правда ли, что водила наш обгадился прям в штаны и рулить не мог?!
Из чрева машины его негромко и лаконично послали по матери.
- Слышал, что старший сказал? – с видом победителя произнёс Штрампе. – Ладно, вылазь, есть будем готовить. А то жрать охота.
- Тебе бы только консервы на дерьмо переводить.
- А чё, всё равно кухни нет. Видать, со штабом куда-то укатила… - водитель огляделся. - И нашей колонны… даже пехотного прикрытия нет… Ни хрена себе! – Штрампе вдруг поразила какая-то дикая, опасная для его неустойчивой психики мысль. Совсем как пару минут назад глаза водителя выпучились, и он заколотил по броне: - Командир! Цибульский! Мать твою так! Где мы сейчас находимся?! Куда ты нас завёз?! Мы в этом чёртовом поле совсем одни! Даже солдат прикрытия нет! Никого вокруг нет!!
Казалось, водитель сейчас расплачется.
Сначала его послали по тому же адресу, что и стрелка-радиста Левкоя, но потом здравый смысл возобладал - из переднего люка высунулась всклокоченная голова командира Цибульского.
- Как никого нет? Что ж они отстали что ли? – голова в люке принялась озабоченно вертеться и, сделав полный оборот, уставилась на Левкоя, только что выбравшегося из машины, размять затёкшие от долгого сидения два метра своего роста. Стрелок-радист замер, прервав скрипучие гимнастические упражнения, и радостно воззрился на голову Цыбульского, при этом широко, насколько это позволила его худая физиономия, улыбнулся. Он понял, в какую лужу сел его командир, и старался не упустить ни одной детали, предвкушая, как будет рассказывать эту байку в полку своим товарищам, и уже сейчас выдумывал несуществующие подробности…
- А ты, жердь, что лыбишься?! А ну связь мне с командованием!
Улыбка мгновенно испарилась с лица радиста:
- У нас же блок питания накрылся.
- Так к аккумулятору подключись, бестолочь.
- Током же долбанёт, там же контакты…
- Я тебя сам долбану, идиот.
Левкой с кряхтением полез обратно, последней в люке исчезла его похожая на еловую шишку голова и через несколько мгновений послышался жуткий вопль.
Цибульский удовлетворённо кивнул:
- Да, про контакты он не врал, шельма, - потом порылся где-то под собой и, достав автомат, сунул его в руки Штрампе. – А ты пока здесь осмотрись, разведай.
- Ага, ещё чего. Давай лучше по карте глянем, куда ты нас завёз.
- Тоже верно, - легко согласился Цибульский, вынимая планшет, где среди порнографических журналов вроде должна была находиться карта. – Самое главное, чтобы мы её не использовали под скатерть, а потом не выкинули, - доверительно поделился он с водителем.
На общее счастье карта нашлась, но скатертью она всё же служила и, судя по многочисленным жирным пятнам, не один раз, особо выделялись своей геометрической правильностью масленые круги от банок с тушёнкой.
- Ага, вот она, родимая, - удовлетворённо констатировал Цибульский, радуясь находке вроде бы не нужной и давно забытой вещи. Раскладывал он карту прямо на броне, распрямляя её непослушные углы, постоянно пытавшиеся завернуться и скрыть от зорких командирских глаз часть нарисованной местности. Цибульский так и не удосужился вылезти наружу и, по пояс высунувшись из люка, нависал над картой, как коршун, высматривающий добычу. – Так, вот эта голубая ленточка – река, а вот зелёными кругляшами обозначены леса… Так, что тут у нас ещё?
Было очевидно, что познания в топографии не являлись сильной стороной командира самоходного орудия.
- Командир, а вот это красное, не вулкан ли? – ткнул корявым пальцем донельзя взволнованный Штрампе.
Цибульский долго смотрел в глаза своему подчинённому, раздумывая - не издевается ли, но водитель, для того, чтобы хохмить, был чересчур напуган.
- Это соус, идиот.
- Ах да - кетчуп, это ж у меня вчера с бутерброда капнуло, – с облегчением вспомнил Штрампе. - Ладно, пойду отлить.
- На гусеницу не смей. И где в тебе только умещается, – командир с интересом глянул на щуплую фигуру своего водителя.
- Есть связь, - возвестил полный страдания голос Левкоя. – Спрашивают, где мы?
- В п…, - машинально срифмовал Цибульский. – Не передавай! – запоздало крикнул он, но ласкающие слух слова уже улетели в эфир.
- Там сказали, гауптвахта - это самое малое, что нас ждёт, - жизнерадостно сообщил Левкой.
- Вижу танки противника, - не своим голосом, чётко, по-уставному отрапортовал Штрампе.
- И этот туда же… Что ты лепечешь, горе моё? Какие танки противника в нашем тылу? Ну и наградил бог экипажем, - схватился за голову Цибульский.
- Вон они, вражины, ползут, целых пять штук, я их по расцветке и угловатой форме признал. Нас им оттуда не видать – рощица мешает, - указал куда-то вдаль Штрампе. - А я их отсюда вижу и очень даже хорошо.
Проследив за его рукой, Цибульский почему-то сначала услышал, а только потом сквозь редкую листву увидел их – пять, пока ещё далёких, зелёно-коричневых щитов вражеских «Левиафанов» выползали из-за леса.
- Левкой, передавай: вижу танки противника, пять штук.
- Передал. Они опять спрашивают: где мы находимся?
- Сейчас они это услышат. И, Левкой, хватит рацию нянчить, заряжай…
Вот так, совсем не желая того, становятся героями. Хорошо, что не посмертно.
Уже лёжа в госпитале, вся троица слушала, как по радио передавали о прозорливости мудрого командования: как оно раскрыло коварный план окружения нашей ударной группировки, как поставило в засаду роту артустановок, и как наши доблестные части дали отпор подлым проискам врага.
О заблудившемся самоходном орудии и его экипаже не было ни слова… но две недели в госпитале с лёгкими ранениями, а потом ещё неделя отпуска - тоже кое-что да значат!