Превю от автора.

Первые две части этой книги были написаны в июне 2005, но рукопись была утеряна. В ней я изложил свою гражданскую позицию, и взгляд на современный мир как он есть. С тех пор они совершенно не изменились. Напротив, я в них окончательно укрепился. В 2007 я восстановил книгу по памяти, почти без изменений. С той лишь разницей, что она стала ещё жестче и реалистичней. Потому маниловым и прочим соплежуям читать её не рекомендую, особенно на ночь. И еще, если кто подумает (прочтя книгу), что я плохо отношусь к свиньям и обезьянам, то он не прав. Обезьяны и свиньи – мои любимые животные, наравне с людьми. Больше я люблю только кошек.
Напомню также, что все сходство некоторых персонажей книги с реально существующими политиками и известными людьми случайно. А вот почти все факты, приведенные в книге, абсолютно достоверные. Так же, все исторические и этнографические моменты отображены с максимальной точностью. Включая имена и характеристики известных лиц древности, упоминаемых в третьей части книги. Могу заявить, что она написана на основе реальных событий, часть из которых ещё не произошла. Для слов, значение которых известно не всем, есть ссылки (*) с пояснениями в конце книги. В остальном, я постарался написать её легким и доступным языком, понятным любому, чей IQ* не ниже чем у Дж. Буша Джуниора, то есть почти всем.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

2010

И мне не нравилось
То, что здесь было.
И мне не нравится
То, что здесь есть.

В. Цой, рок-легенда

Глава 1. Буссенар

Люк Монро родился в Квебеке, прекрасной стране, которая называлась когда то, Новой Францией, и простиралась от океана до Великих озёр. В те времена солнце не заходило над империей короля-солнца. Весь мир говорил по-французски и подражал французской моде, а обитатели зловредного острова (некогда битые французским герцогом Вильгельмом) завистливо облизывались, наблюдая за великой страной из-за вонючего лондонского тумана. Ибо по улицам их столицы текли реки фекалий, а в Версале били освежающие фонтаны. Попытки отобрать что-либо силой, заканчивались для британского волка (львов там никогда не водилось) кровавой баней, которую устраивали ему французы при Фонтенуа* и Доминике*. Но глупые потомки Людовика XIV потеряли и Индию, и Канаду, и уважение собственного народа. И закончилось это для них 1793м годом и головой Людовика XVI в корзине для белья. Великая французская революция была кровавой, но неизбежной, и принесла миру немало пользы. Например, систему мер и весов, которой весь мир пользуется и поныне. А заодно проветрила тухлые монархические чуланы в Пруссии, Австрии, Испании. Уже не говоря о том, что подарила миру величайшего полководца в истории, по сравнению с которым Цезарь и Александр кажутся жалкими бойскаутами. Англичане до сих пор пугают Наполеоном детишек, когда те не хотят жрать овсянку.
К Люку все эти исторические события имели весьма посредственное отношение, по причине его афроканадского происхождения. Отец его, гора мускулов эбенового цвета, был охотником на медведей и прочих зверушек, кои в немалом количестве водились в Канаде 60х годов XX века. Мать Люка, квартеронку фантастической красоты, он встретил в придорожной забегаловке, где она работала официанткой. После совместно проведенной ночи – она не была особо бурной, но все остались довольны – он увез её в охотничий домик посреди диких лесов, где на сотни миль не было, ни одного человека, во всяком случае, живого. Там, зимой 1968го, и родился Люк. Кларисса обошлась без посторонней помощи – вертолет с врачом прилетел, когда Люк вовсю орал, возможно, излагая доку своё мнение о нем.
Люк рос крепким и смышленым парнем, унаследовавшим звериную силу отца и кошачью грацию матери. Из него мог получиться неплохой футболист или спринтер. С семи лет его жизнь проходила между пансионом и летними каникулами в лесу. В 13 лет он осиротел – отец не вернулся с охоты. Возможно, встретил медведя более сильного и ловкого, чем он сам. Мать вернулась к карьере официантки, а Люк стал подумывать о самостоятельной жизни. К которой он перешел в семнадцать лет, подавшись в Монреаль - зарабатывать на жизнь. Образование его оставляло желать лучшего, потому приходилось заниматься неквалифицированной работой. Портовый грузчик, подсобный рабочий на автозаводе, вышибала в сомнительном клубе, даже охранник в тюрьме. Это далеко не полный послужной список Люка за шесть лет поисков лучшей жизни. Скопив несколько тысяч местных долларов, он решил податься на запад. С комфортом доехать не получилось – дешевая шлюха в мотеле позаимствовала все его деньги. Пришлось продвигаться автостопом. Добравшись до Манитобы, Люк устроился поденщиком на первую попавшуюся ферму. Здесь он и встретил Зосю.
Вообще, в Канаде много выходцев из Малороссии, или как её ещё называют, Украины. Одни приехали в начале XX века, привлеченные дешевой плодородной землей и сходным, с их родным, климатом. Другие бежали сюда в 20е годы, спасаясь от коллективизации и прочих прелестей местной жизни. Деда Зоси занесло за океан иначе. Перед войной он был трактористом в дружном коллективном хозяйстве таких же пожирателей сала и горилки, как он сам. Малороссы, как народность, сформировались в XII-XIII веках, из той части посткиевской Руси, что не попала в вассальную зависимость от потомков Темучина*. Эта часть была завоевана католической Польшей, и поголовно обращена в рабство. Отношения между поляками и черными росами (тогда эта территория называлась Чёрная Русь, по причине черноземной почвы и неряшливости местного населения) строились по принципу «спартанцы – илоты*» или «инки – кечуа*». Одни были, заведомо, господами, другие – рабами. С покоренным населением паны особо не церемонились, пресекая любое неповиновение изощренными казнями. Особенно им полюбился древний способ, возрожденный их валашским соседом Владом Тепешем – на редкость кровожадным потомком даков*, послужившим, впоследствии, прообразом голливудского Дракулы. Способ этот заключался в том, что жертву насаживали на заостренный кол (женщину – причинным местом, мужчину – единственным подходящим отверстием) и оставляли на некоторое время. Постепенно кол пронзал всё тело и выходил через плечо, шею или грудь. По степени жестокости и мучительности, этот способ убийства сравним, разве что, с газовой камерой или электрическим стулом. Под воздействием таких воспитательных мер, выросла народность с чисто рабской психологией – неблагодарная, жестокая, всегда готовая на подлость и предательство. Что она и доказала, отблагодарив своих русских освободителей Мазепой, Петлюрой, Бандерой и прочей сволочью. Наградив, заодно, ярлыком оккупантов.
Представителем вот такого, яркого и самобытного этноса*, и был Микола Предыбайло, тракторист малоросского колхоза имени Карла Маркса. Учитывая то, что Маркс - этнический иудей, а 99% черносотенцев* были хохлами, название более чем ироничное. Сам Микола редко задумывался над тем, «кто такие Карл и Маркс». Вообще, думать не относилось к его добродетелям. В свободное от трактора время он предпочитал спариваться с местными марфутками и акулинками. Трактористом, надо признать, он был неплохим. Его даже в комсомол приняли, несмотря на махновское прошлое его родителя, благополучно сгинувшего на строительстве Днепрогэса. Сам он мечтал стать бригадиром и жениться на Алене, толстомордой девахе из того же села. Казалось, жизнь шла как по салу. Но тут вмешалась война и открыла Миколе его истинное предназначение.
Через неделю после начала войны Микола месил грязь в самой обычной пехоте, хотя срочную прослужил в танковых частях. Просто половина танкового парка была уничтожена, ленд-лиз* на Россию еще не распространялся, а винтовку сделать проще, чем танк. И тысячи артиллеристов, саперов и танкистов шли умирать «за родину и Сталина» с обычными «мосинками» в руках. В планы Миколы не входило умирать, тем более за «москалей и хачика», сгубивших его отца-подонка. Да еще в пехоте. И тут, на его счастье, полк попал в «котел», один из тех, что как грибы росли в первые дни войны. И немецкая листовка, призывавшая красноармейцев сдаваться в плен, очень кстати подвернулась. Перед тем, как выбежать с поднятыми руками на дорогу, по которой шла нацистская колонна, Микола оглушил и связал сержанта своей роты, с которым вместе «выходил из окружения». Сделал он это с целью сдать «жида» немцам, и тем завоевать их доверие. То, что сержант был грузином, его особо не волновало. Как, впрочем, не взволновало и немцев: большого носа, черных глаз, недельной щетины и, до кучи, комсомольского билета в кармане оказалось достаточно, что бы стал Гиви Микадзе мучеником холокоста. Надо ли говорить, что приговор, проходя проверку на лояльность новым хозяевам, привел в исполнение Микола Предыбайло.

Так началась его служба новому порядку. У немчуры были неглупые особи, которые понимали, что отправлять его в состав власовских или каких либо других частей, состоящих из русских коллаборационистов, не имеет смысла. Ибо предатель всегда и трус, а рабу без разницы кому служить, лишь бы спасти свою шкуру. Да у Миколы на лбу было написано: «только не в окопы». На покатом, жирном лбу плотоядного дегенерата. Зато немцы разглядели его истинный талант, талант убийцы и садиста. И нашли ему применение в лагере смерти «Тростинец», под Минском. Здесь он раскрылся во всей своей красе - убивал и калечил не только по приказу, но и по собственной инициативе. Делал это с удовольствием и изощрённостью. Разорванная промежность семилетней еврейской девочки – не самое гнусное из его художеств. Не будь он представителем расы недочеловеков (по определению самих нацистов), его бы взяли в ряды СС. Сам Микола был очень доволен своей жизнью, но всё хорошее заканчивается. Закончилось и для него, с ревом дизелей русских Т-34. От них он драпал на запад, каждый миг, ожидая смерти – кол не кол, а добрую пулю в затылок он заслужил. Хотя это слишком гуманно для такой сволочи. Так он добрался до самой Эльбы. И тут ему снова повезло. В сотне метров от разбитого «Тигра» он нашел труп канадского пехотинца – голова отсутствовала, руки судорожно сжимали пустую базуку. Она сделала своё дело, отправив танк и его экипаж на свидание с Гинденбургом, но жизнь бойцу не спасла. «Тигр» тоже успел выстрелить. Обшарив труп, Микола установил имя солдата – Ник Закаралюка, потомок тех самых малоросских переселенцев, фермер из Манитобы. Как повезло Миколе – даже имя менять не надо! Переодевшись в форму покойника, он сложил в карман два письма – одно, не отправленное Ником, и второе, из далекой Манитобы. Цепочку с жетонами выбросил – группа крови не совпадала. После чего взял базуку, подбежал к танку и несколько раз ударился об него головой. Сильно, но аккуратно, чтобы не повредить низколобый череп. И упал, обливаясь кровью.
Санитары подобрали его через пару часов. В госпитале не удивились, что раненный герой напрочь забыл английский. Многие эмигранты продолжают общаться на родном диалекте и владеют им лучше, чем языком своей новой родины. Закаралюку-Предыбайло наградили медалью и отправили домой – война уже закончилась.

Дома у Ника никого не оказалось, кроме глухого подслеповатого деда. Да и тот отправился, через месяц, в царство Аида – не без помощи Миколы, конечно. Подлог его остался нераскрытым, чему способствовали наполовину сожженная физиономия и ореол героя войны. Но Микола сохранял осторожность, без особой надобности не покидая своей отдаленной фермы. Только спустя шесть лет он рискнул и женился на толстухе Насте – из «своих». Через год родился Стасик – будущий папаша Зоси. Опять жизнь пошла как по салу. Но всё хорошее заканчивается.
МОССАД* вышел на него в 1952м, в ходе операции по поимке более крупной дичи. Но и за Предыбайло числилось несколько тысяч, прямо или косвенно, уничтоженных жизней. Для обращения к канадским властям не было времени – почуяв опасность, подонок мог податься в бега. Также, не стоило забывать, что он был уроженцем Союза, и тот тоже мог потребовать его выдачи, воспользовавшись плодами чужой работы. На проведение масштабной операции, типа выемки Эйхмана из Аргентины, не хватало ресурсов, да и не стоил он того. Потому было решено судить его заочно, а приговор привести в исполнение на месте. И вот, в один прекрасный день, не для Миколы конечно, раздался стук в дверь. На пороге стояла очаровательная брюнетка…
Настя вернулась вечером – ездила в город за покупками. Входная дверь была открыта. « - Опять надрался?» - подумала она и вошла в дом. Весь холл был залит кровью, кровавый след вел в гостиную. « - Свинью в доме резал?» - Настя вошла в гостиную и застыла с перекошенным ртом и округлившимися глазами. Освежеванным оказалось совсем другое животное.
…Похоже, девушка-агент была еще не опытной, возможно это было её первое задание, и сделать всё быстро она не сумела. Первые две пули она посылала в спину убегавшего, а затем уползавшего, Предыбайло. Тот стремился в гостиную, надеясь добраться до шкафчика со своим любимым дробовиком. Еще две прошли мимо – попали в стену и пол, оставив там дыры. И только пятый выстрел достиг цели. Пуля была разрывная, мозги и кровь забрызгали всю комнату.
Труп Миколы валялся посреди гостиной, штаны были спущены, и на левой ягодице красовалась вырезанная ножом свастика. В воздухе стоял запах пороховых газов и спекшейся крови. Повсюду валялись обломки мебели и разбросанные вещи. Двухлетний Стасик сидел в углу, на диване и игрался папиным мозжечком.
Настя недолго оставалась вдовой. Спустя полгода она вышла замуж за Кевина - бывшего моряка, не обремененного умом и деньгами, зато настоящего англосакса. В Насте его привлекла её ферма, точнее доход с неё. Желанием пахать он не горел, потому были наняты несколько работников. Сам несостоявшийся Дрейк проводил время перед TV, созерцая бейсбольные матчи и потягивая из горлышка «Джонни Уокера»*. А когда доходил до кондиции, начинал «окучивать» жену и пасынка, которого особенно «любил». И было за что – сынок пошел весь в папу, такой же ублюдок. Поначалу дело ограничивалось убитыми кошками и пургеном в выпивку отчима. После приёма такого пойла Кевин долго сидел в туалете и не утомлял Стасика демонстрацией своих шрамов и татуировок, которыми он очень гордился. А когда Стасику стукнуло 13, в лесу был найден труп Боба – его одноклассника и недруга. Боб был насмерть забит ломом, который торчал у него в заднице. Улик на Стасика не было, да и Боб успел достать всю округу. Дело замяли. Спустя два года Кевин прикорнул в поле, после бутылочки виски, и по нему прошелся комбайн, превратив морского волка в груду фарша. Излишне говорить, что комбайном управлял Стасик. В этот раз полиция списала все на несчастный случай. Еще через пять лет умерла Настя – инфаркт от ожирения. Стасик закопал мамашу на семейном кладбище и отправился свататься к Ольге, дочке владельца соседней фермы. Надо сказать, жених он был хоть куда – больше центнера мяса покрытого дюймовым слоем жира, да ещё ферма в придачу. Сделка была заключена быстро и полтора года спустя родилась Зося.
Когда Люк появился на ферме Стаса, Зосе было 15 лет. Но выглядела она на все 18. В отличие от родителей, похожих на чету бегемотов, она была стройненькая, с округлыми бёдрами, небольшими упругими грудями и миленьким личиком, на котором выделялись похотливые губки. Её соски всегда призывно торчали, просвечивая через тонкую блузку, а её заезды в соседний городок плохо заканчивались для местных парней. Вслед за ней прилетал папаша с бейсбольной битой и начинал крушить ребра и зубы незадачливых кавалеров. До лома пока дело не доходило, но и так от Зоси шарахались как от чумы. А девочке вовсю уже хотелось. Кстати, местные не могли правильно произнести её имя, и называли её Сосей. Но проверить на деле свои способности ей не представлялось возможным…пока, не появился Люк.
Рельефные мышцы обтянутые кофейного цвета кожей, белозубая улыбка, и «достоинство» подчеркнутое узкими джинсами – всё это влекло в нём Зосю, и она буквально исходила жизненными соками. Её папаша, сын фашиста и сам расист (нацистами и расистами становятся особи страдающие комплексом национальной неполноценности), нанял Люка скрепя сердце. Работы было невпроворот, и выбирать не приходилось. Место для ночлега он выделил ему в сарае, далеко от дома. Все блага цивилизации, вроде обеденного стола и душа, находились в доме, куда вход Люку был заказан. Обед ему приносила, прямо в поле, Ольга, жена Стаса. Она всячески с ним заигрывала. Но Люк воспринимал её не как женщину, а как огромную банку тушенки. Другое дело Зося – таким десертом он не прочь был разнообразить свои постные будни. Случай вскоре представился.
На речку, служившую северной границей фермы, Люк ходил мыться. Там же частенько купалась Зося, нагишом. Как то вечером время их водных процедур совпало, и желанный коитус произошел. Потом он повторялся в течении двух недель. На речке – вечером, в сарае Люка – ночью, а иногда и днем, когда папаша уезжал в город, а мамаша предавалась послеобеденной сиесте. В один из таких моментов, вернувшись из города раньше обычного, Стас их и застал.
- Мою дочь трахает негр! – ярости его не было предела. Он сбегал в дом за топором, и бросился на Люка, едва успевшего натянуть джинсы. Люка выручили природные физические данные, помноженные на охотничьи навыки, полученные от отца. Он действовал, как подобает человеку, попавшему в экстремальную ситуацию. К тому же, не по своей вине. Единственное оружие, которым он мог воспользоваться, были вилы, стоявшие у стены сарая. Он упер черенок вил в землю и выставил их в сторону нападавшего. Как рогатину против гризли. Стас со всего разбега напоролся грудью на вилы и испустил дух.
Люк быстро оделся, вытащил из кармана покойника двести долларов (тот не успел расплатиться с ним за работу), подмигнул Зосе: « - Я тебе позвоню», и свалил на стасовом грузовичке. В ближайшем городке он взял напрокат раздолбанный «Шеворле», и рванул на юг. Еще через двадцать минут он пересек границу США.
Оказавшись в штатах, Люк не имел четких планов. Но тут на глаза ему попался номер «Солджер оф Форчун», призывавший вступать в ряды американской армии. Как раз начиналась очередная буря в пустыне. Для Люка это была хорошая возможность уйти от канадской фемиды. Хотя виноватым он, по большому счету, не был. Люк нашел вербовщика, поставлявшего, за процент, пушечное мясо дяде Сэму. Подмахнул контракт и отправился под пули и бомбы, в аравийскую пустыню. Его потенциал не остался без внимания командования и вскоре он уже был бойцом элитной группы, выполнявшей скользкие поручения Белого дома. Вроде устранения какого-нибудь наркобарона, оказывавшегося президентом суверенной страны. Или подрыва нефтетанкера, идущего, почему то, не в США.
Через 11 лет после старта военной карьеры, уже в начале нового века, Люка отправили на задание в западную Африку. В группу входили: огромный швед-альбинос с квадратной челюстью - вылитый Дольф Лундгрен, девушка-снайпер – латиноамериканка по имени Мерседес, и командир – цээрушник с гнусной рожей. Целью операции был разгром лагеря местных повстанцев и изъятие у них ящика с какими то документами. После чего предстоял отход на вертолете, который должен был прилететь в точку, известную только командиру. С самого начала операции Люка не покидало дурное предчувствие. Что бы развеять его, Люк покопался в документах цээрушника. Сделать это было несложно, ибо тот спал, как убитый, после дозы снотворного, подсыпанного Люком ему во фляжку. Среди прочего он нашел секретный кодированный приказ. Шифр был несложный – Люк знал ключ, и без труда его расшифровал. Из приказа следовало, что командир должен уничтожить всех членов группы, двоих сразу после атаки лагеря, а третьего – после доставки «груза» к вертолету. Выбор персоналий оставлялся на усмотрение командира. « - Значит, ящик тяжелый, если ему понадобится грузчик. Интересно, что в нем?» - подумал Люк. Для себя он уже решил, кто будет единственным выжившим.
Операция по захвату лагеря прошла по плану: Мерси сняла часовых, «Дольф» из гранатомета перебил почти всех спящих повстанцев, а оставшихся добили Люк с командиром. Они же отправились за ящиком. Он оказался тяжелым, килограммов пятьдесят, не меньше. Они донесли его до выхода из лагеря.
- Бросай! – сказал командир. Они отпустили ящик одновременно. Командир шел сзади, и у него было преимущество – он уже выхватил пистолет. Люку же надо было развернуться и достать оружие. Выручила его великолепная реакция. Резко присев и отклонившись вправо, он развернулся и молниеносно выбросил правую руку, с неизвестно как оказавшимся в ней ножом, в сторону врага. Удар пришелся точно в горло. Захрипев, командир завалился на бок. Окровавленные джунгли приняли ещё одну жертву. Тут же, невдалеке, раздался выстрел и женский стон – это «Дольф» прикончил Мерси. Значит, на почетную роль грузчика командир выбрал его. Что неудивительно – огромный швед мог один утащить груз хоть до Сахары. Теперь он направлялся в сторону Люка. Он шел, не таясь, ожидая встретить живого цээрушника и мертвого Люка. Укрывшись за стволом дерева, Люк не спеша прицелился. Граната из подствольника разнесла «Дольфа» на куски. О чем Люк пожалел, когда обыскал командира. При нем не оказалось карты, с отметкой о месте посадки вертолета. Наверное, командир отдал её «Дольфу», что бы расположить его к себе и не наводить на мысль, что и его шлепнут. От шведа теперь остался только фарш, разбросанный по джунглям. Значит, придется выбираться самому. Но сначала надо было узнать «с чем пирог». Ящик оказался полон золотых слитков. Повстанцы позаимствовали его у местного правительства. ЦРУ пронюхало, и решило перехватить для собственных нужд. Отсюда необходимость устранения исполнителей.
Люк закопал ящик недалеко от лагеря, тщательно запомнил место и координаты, и стал выбираться из джунглей. Он ориентировался по JPS, пока не села батарея. Дальше пришлось идти наугад, с одним компасом. Через три дня он окончательно заблудился. Запасы еды и воды давно кончились, силы были на исходе, сознание покидало Люка.
И тут он встретил людей в камуфляжной форме. Но это были не янки, а бойцы французского Иностранного Легиона. Их целью был тот самый лагерь, уже разбитый группой Люка. Он им правдиво обрисовал ситуацию, умолчав только о золоте. Да оно их и не интересовало. Сюда их послали помочь местному правительству, с которым Франция сотрудничала. Выслушав Люка, командовавший легионерами капитан сделал неожиданное предложение.
- А почему бы тебе не вступить в Легион? – сказал он. – Боевой опыт у тебя богатый, французский язык ты знаешь, хотя это и не обязательно. У нас служат греки, ассирийцы, марониты*, даже восточноевропейцы. Те вообще как собаки – всё понимают, а сказать не могут. В любом случае, в штаты тебе нельзя – тебя там сразу шлепнут. А у нас ты получишь новое имя, незабываемые впечатления, и выход в отставку через пять лет. С приличным пенсионом, к тому же.
- С каким, именно? – поинтересовался Люк.
- На жизнь хватит.
- Откуда такие льготные условия?
- Граждане нашей страны не горят желанием умирать за милую Францию, - объяснил капитан. – Вот и приходится нанимать иностранцев. К тому же, ты получишь французское гражданство, и никакое ЦРУ тебя заполучить не сможет.
- Тогда по рукам! – согласился Люк.
Так Люк Монро стал Буссенаром. Новую фамилию он позаимствовал у французского писателя XIX века Луи Буссенара, создателя жанра авантюрного романа. Тот, в своё время, тоже повоевал в Африке, убивая англичан в Трансваале и Оранжевой*.
Люк ещё пять лет колесил по свету. Его тело покрылось новыми шрамами, а банковский счет приятно вырос. Выйдя в отставку, он поселился на Корсике. Денег хватило на небольшой домик, к югу от Бастии, и катер, на котором он совершал морские прогулки. Местные жители оказались не столь крикливыми и навязчивыми, как он ожидал. Он вел мирную и спокойную жизнь. Даже хобби завел – стал собирать старинные книги. “Ubi bene, ibi patria!” – мудрое латинское изречение, означающее: «где хорошо, там и отечество», как нельзя лучше подходило теперь Люку. Так прошло четыре года, пока в мае 2010 не начались неприятные вещи…

Люк каждый день ездил в город, обедать в кафе «Паннини». И сейчас он сидел здесь, в ожидании заказа размышляя над вчерашним происшествием. Когда вечером, возвращаясь с пристани, он заметил «хвост» из двух крепких ребят. Они вели его до самого дома. А там он, после короткой схватки, убил их и закопал в саду. При них оказались американские паспорта. Значит, они были из ЦРУ. Его нашли, и пора менять место дислокации.
Люк поднял глаза и обомлел. За столиком в углу сидел тип в черном, длинном – в такую жару! – плаще. Сидел и пялился, своими черными, как бездна глазами, на Люка. Он появлялся здесь уже целую неделю, и сидел в углу, сверля Люка своим страшным взглядом. Люк Буссенар не боялся никого в этой жизни, но от этого взгляда ему становилось не по себе. Увидеть этого типа сейчас он никак не ожидал, ошибочно увязав его с уже мертвыми цээрушниками. Теперь стало ясно, что к ним он отношения не имеет. Иначе, после вчерашнего происшествия, он бы здесь не появился. Тогда кто он?
Но Люка сейчас больше занимали мысли о предстоящем отъезде. Надо было собрать вещи, самые дорогие, позвонить агенту по недвижимости и дать ему указание продать дом. С этими мыслями он вернулся домой. Здесь его ждал еще один сюрприз. Пришло письмо. Хотя Люк ни с кем не переписывался. В конверте оказался лист бумаги с одной строкой: «Ваш ящик у нас», и билет на футбольный матч «Марсель» - ПСЖ.
« - ЦРУ или канадская полиция навряд ли станут загадывать такой ребус. Значит, кто-то ещё. Кто-то связанный с тем типом из кафе «Паннини». Но как они могли узнать о ящике с золотом, и тем более, забрать его?» – размышлял Люк. Никто, кроме Люка, не знал, где он спрятан. « - Придется съездить на футбол, там все и узнаю» - решил он. – «Матч состоится в воскресенье, в 20:45. Сегодня суббота. Успею».
Следующим утром, Люк взошел на борт своего катера и взял курс на Марсель.

Добавлено (2008-11-02, 2:00 Pm)
---------------------------------------------
Вторая глава:

Добавлено (2008-11-02, 4:50 Pm)
---------------------------------------------
Глава 2. Соня Иванова

Соня родилась в семье советских дипломатов. Её родители вместе учились в МГИМО. Тогда и поженились. Потом уехали работать в Африку, в советское посольство в Анголе. Там родилась Соня, в 1980м году. Мать скончалась при родах, отец один воспитывал доч-ку. Он оставил дипломатическую карьеру и перешел на должность в МИДе, обзаведясь кабинетом в здании на Смоленской площади. Соня получила в наследство от матери бла-городную красоту, от отца – несгибаемую волю, и от обоих – острый, пытливый ум. Дет-ство у неё было безоблачным и светлым. Училась она прекрасно, особенно преуспевая в языках. И отец прочил ей, в продолжение семейных традиций, дипломатическую карьеру.
Но тут грянули перемены в стране, новая власть привела свои «кадры», и отца выкинули как ненужную мебель. Не потому, что он был бесполезным сотрудником, напротив – он стоил десятка других. Просто не в его правилах было облизывать задний фасад власти. Холуев всегда в этой стране любили, а независимых преследовали. Такого унижения он не пережил, угас в течение какого то года, от нервного истощения. Но Соня не осталась без заботы. Опеку над ней взял её дядя-кагэбэшник. В отличие от её отца, он не только удержался на плаву в мутных водах перемен, но и пошел в гору. Основал сеть мебельных магазинов, отмывавших грязные «бабки» любого происхождения. Официально, владельцем сети считался какой-то Арчил, но на деле всем заправлял Сонин дядя. Просто продолжая работать в «конторе», он не мог официально заниматься «бизнесом». Порядки у него были строгие, и когда Арчил проворовался, то оказался на дне Клязьмы, с цементным стаканом на ногах. Что в прочем, в то время было обычным делом. Времена стояли веселые, ежедневные трупы никого не удивляли. Банды отморозков держали в страхе всю страну. Люди передвигались по улицам короткими перебежками. Со всех концов развалившегося «совка» хлынула в столицу всякая паскудная мразь – на «заработки». Вчерашние люмпены стали «авторитетами» и гнули пальцы, с презрением глядя на нормальных людей. А из динамиков музыкальных ларьков, как насмешка, звучала песня «Счастливая нация», группы «Ася-Бася»*. Нищая, окровавленная, безнадежно счастливая нация.
Соню эта грязь тоже не миновала. Когда ей было 13 лет, у неё на глазах, толпа корот-коногих ублюдков насмерть забила её парня, первую (платоническую, конечно) любовь. Приглянулась им его кожаная куртка. Прохожие равнодушно взирали на экзекуцию, а напротив, через дорогу, счастливые старушки растаскивали «сникерсы» из свежеограбленной палатки. Труп продавщицы, валявшийся тут же, их ничуть не смущал.
Этот случай изменил жизненные планы Сони. И дело даже не в погибшем пареньке. Какие могут быть чувства в 13 лет? «Тебя кто больше «вставляет»: “E-Type” или Коля?». Дело было в самой Соне, в её врожденном чувстве справедливости. Она не могла безуча-стно наблюдать за безнаказанным торжеством всякой мрази. И она решила пойти по дя-диным стопам, ведущим в ГБ. Что именно оттуда направляется и управляется весь этот беспредел, она еще не знала. Просто, «комитету» надо было, как следует запугать, и без того не особо свободолюбивый народ. И делать с ним всё, что угодно.
Для начала, она записалась в секцию каратэ, которой руководил какой-то контуженый «афганец». На поверку, «афганец» оказался обыкновенным бандитом, набирающем «ко-манду» из малолеток. Однажды, после тренировки, он попытался прижать её в углу. Это закончилось для него еще одной контузией, в область детородного органа. Мстить он не решился, зная кто её дядя. Но некоторое время ей пришлось ходить оглядываясь.
Закончив, с отличием, школу и отучившись на юрфаке, Соня поработала, некоторое время, в ментовке. Она была потрясена тем, как всё там прогнило. Один сослуживец рас-сказывал ей, как они громили магазины, во время путча, свалив потом всё на мародеров. Лично у неё от путча осталось только одно приятное воспоминание – радостный танковый салют по мятежному Белому дому. И сообщение по радио о том, что бунтовщики, штурмовавшие Останкино, уничтожены.
Наконец, её мечта сбылась. Не без помощи дяди, конечно, она стала рыцарем плаща и кинжала, получив должность аналитика в конторе.
Ситуация в стране к тому времени особо не изменилась. Просто внешне всё стало чуть приличней – пыль в глаза западу. Бандиты легализовались и управляли страной под кон-тролем КГБ, периодически меняющем название, но не сущность. «Комитету» надоело по-стоянно фальсифицировать результаты выборов и промывать мозги вконец отупевшему населению. Он открыто отменил конституцию и объявил своего одиозного ставленника «пожизненным президентом». Наличие ещё одного, «законно избранного» пару лет назад, президента, комитетчиков не смутило. Младший «презик» (так в народе стала звучать уменьшительно-ласкательная форма слова «президент») удостоился звания «представительного президента» и получил право подписывать несущественные документы. «Пожизненный» продолжал политику угодную его хозяевам из комитета и финансистам из нефтесектора. В стране господствовала плутократия*. «Главу государства» теперь чаще называли «диктатором». Малорослый и невзрачный, он унаследовал все «лучшие» качества своих кумиров и предшественников – Гитлера, Пиночета, Павла первого, Франко и Пол Пота. Все они были злобными недомерками, уничтожившими тысячи/миллионы людей. И все они плохо кончили. Все они (за исключением, разве что, чилийца и испанца – но им, как раз, власть далась недаром) правили народами склонными к дисциплине и раболепию. Лафонтен*, Гарибальди или Че Геварра не вставали у них на пути. И власть они теряли либо под внешним нажимом, либо в результате благородного заговора, в котором участвовали те немногие, кто ещё сохранял здравомыслие.
Российский вариант на тот момент не был исключением – во многих странах под тем или иным видом к власти приходили радикальные плутократы с фашистским уклоном. «Российская империя тюрьма, но за границей та же кутерьма»*. Просто здесь всё прини-мало особенно неприглядный вид. Как в поговорке про неумного человека и его лоб. Так и диктатор. Классический продукт своей системы (он был выходцем из КГБ), к тому же явный германофил, он насаждал полуфашистские порядки. Доходило до того, что на день Победы по TV крутили нацистские пленки 30-40х годов. Пенсионеры, инвалиды и бес-призорные дети открыто были признаны «лишними элементами». Диссидентов нещадно уничтожали. Свободная пресса давно уже была раздавлена. Людям внушали, что они – быдло и по своей вине влачат жалкое существование. А им было всё до фонаря и они не желали замечать, что творится у них под носом. Работа по найму стала аналогом рабства, а про профсоюзы никто и не слышал. Но высокие цены на нефть создавали видимость «стабильности», и никому не приходило в голову бороться за свои права - «каждой собаке палку и кость»*- или замечать чужие беды. «Бойтесь равнодушных» - сказал один умный.
Соня, работая в аналитическом отделе, всё больше убеждалась в том, что больной не-излечим. Но со временем она стала циничной и, с презрением относясь к покладистым соотечественникам, считала, что каждый народ имеет то правительство (или оно имеет его), которое заслуживает. Но мечта о справедливости не угасла совсем. Теперь вопло-щение зла, и не без основания, она видела в лице диктатора. Плюгавый на вид, жестокий, мстительный и хитрый выродок оказался на вершине власти. И с этим ничего нельзя было поделать. Постепенно Соней завладела мысль шлепнуть гада. За невыразительную внешность и кровожадность, она мысленно прозвала его «мышь с топором».
Хотя, по меркам примитивного обывателя, Соне было грех жаловаться на жизнь. Пре-стижная квартира, дорогая машина, интересная работа, прерываемая иногда приятными командировками в цивилизованные страны. С не очень цивилизованными целями. С которыми она, благодаря своей внешности, ловкости и уму, справлялась виртуозно. Ибо талантливый человек талантлив во всем. Например, вывезла одного диссидента из Англии, завернутого в персидский ковер. Бедняга «застрелился» потом в тюрьме, из автомата в затылок. Один террорист, с её помощью выбросился из окна, а другой насмерть унюхался порошка, с какой-то добавкой.
Кстати, о терроризме: в эпоху начатую поджогом Рейхстага и продолженную подры-вом жилых домов и тараном небоскребов, борьба с терроризмом стала великолепным со-усом, под которым можно подать любую гнусность. Будь то захват целой страны, богатой нефтью, или уничтожение местного этноса.

Жара стояла страшная, как будто не конец мая, а середина июля. Соня заехала во двор своего дома на Покровском бульваре и припарковала красную «Тойоту Супра» у подъез-да. Прежде чем выйти из машины, она огляделась по сторонам – профессиональная при-вычка, не лишняя в этом мире. Мало ли какие сюрпризы. Сюрприз был, хотя и ожидаемый – в глубине двора, под древним, полусгнившим, но всё еще цветущим дубом, на скамейке сидел тип в длинном черном плаще. Сидел и сверлил Соню взглядом непроницаемо черных глаз. Ей даже показалось, что у него нет ни белков, ни радужных оболочек – одни зрачки. Но пришла к выводу, что это чушь. Этого типа она наблюдала уже в течении недели. На одной и той же скамейке. « - Какого черта ему от меня надо?» - подумала Соня. « - Кто он – маньяк?» - в маньяков она не верила - ещё одна страшилка для обывателей, придуманная ментами для того, что бы закрывать сразу полсотни «висяков», пришив всё одному пойманному убийце. « - Из конторы?» - Соня держала свои мысли при себе и не болтала лишнего. Других вариантов не было. « - Насрать!» - раздосадованная Соня ногой захлопнула дверцу машины, и направилась к подъезду. Поднявшись на второй этаж, она вошла в свою уютную квартиру, увешанную африканскими артефактами, привезенными отцом. Навстречу выбежал огромный, черный с белым жабо, зеленоглазый кот. Он приветствовал Соню громким мяуканьем.
- Что, проголодался людоед? – сказала Соня. – Сейчас покормлю. – Тони (Соня провезла кота из Англии пять лет назад, и назвала именем тогдашнего премьера Блэра) заурчал и стал тереться о Сонину ногу. Соня п