Субботнее утро, 9. 30. Открыв глаза, я увидел кота. Он, нагло растянувшись между мной и женой, посапывает по-звериному, блестит черной, без единой вкрапинки, шерстью. Чуть дальше, раскинув каштановые волосы по подушке и сбросив одеяло, спит жена. Ее сильные, не по зиме загорелые ноги тут же заводят меня. Пару минут раздумываю, не разбудить ли. Но нет, знаю, добром это не кончится. Она у меня соня.
Выйдя из спальни, заглядываю в детскую. Сын спит, закинув руки за голову. Взрослый совсем стал, хотя только девять лет. Беру трубку и, чтобы не будить семью, иду на кухню.
- Альберт, будь через час.
На градуснике минус 15. Быстро умывшись и перекусив, захожу в кладовую и ощущаю, наконец, что начались выходные. Вдоль потолка висят десятки веников.
Вот можжевеловый - зелен, пушит, иголочки мягонькие, так и манят, влекут свежестью и душистостью. Но я знаю, как они обманывают! Не люблю я этот веник. Запариваешь его, ласкаешь, голубишь, но доброты все едино не добьешься. Тело после него отменно, конечно, отмассажировано, но без той легкости, что обычно ощущаешь после парной. Зачем я их собирал летом? Не знаю, может пригодятся.
Вот дубовые венички. Ах, хороши - листочек к листочку, радуют глаз и формой и ухоженностью. Серьезные веники, вода с них темная, терпкая, да и дух сильный, мужской.
А вот эвкалиптовые, с виду невзрачные веники. Листочки длинненьки, узенькие, словно осока засушенная. Таким веником париться трудно, листья ложатся на тело плотно, прилипают и скользят, как утюг. Но какая с того веничка вода! Не вода – масло! Натуральное эвкалиптовое масло, стоит только понюхать, не оторвешься.
И вот, наконец, королевские веники – березовые. Да, много у нас в России березы, веников собрать не сложно. Но… не надо русской душе ни можжевельника, ни эвкалипта, да и Бог с ним с дубом – главное, была бы береза. Может быть мы просто похожи, русский человек и береза? У нас ведь как, не бывает полутонов - либо герой, либо подлец. Черное и белое, как у березы. Резные листики один к одному, как по калибру. Тоже наша черта все подгонять под калибр. Эх, люблю я эти веники.
А вот и моя гордость - сборные венички. Тут моя душа - береза и эвкалипт. Жаль, всего пять штук осталось. Но не беда, переделать из других не сложно.
- Илья Анатольевич, я подъехал, - доложил водитель.
Ну и хорошо, одеваюсь.
- Много не пей, - бормочет спросонья жена, как будто не знает, что в бане я никогда много не пью.
По пути заезжаем в магазин я беру три бутылочки хорошего пива в темном стекле и одну бутылочку попроще, в пластике.
И вот кончается город. Дорога, пропетляв несколько километров, врывается в сосновый бор, который, вдруг, обрывается, оставив простор лесному озеру. Ни ветерка, только снежная пыль, каким-то непонятным образом сорванная с сосновых веток, кружится, блестит на солнце.
- Подъедешь часов через пять, - говорю Альберту.
На противоположном краю озера кучка рыбаков, что ж, я им не конкурент.
- Банька готова, Илья Анатольевич. Пар нынче отменный, - говорит банщик Игорь.
- Отлично.
В предбаннике прохладно и пахнет березой. Хорошо. Раздеваюсь, захожу в помывочную и запариваю веник. Теперь можно и в парилку. Захожу, бросаю взгляд на градусник – 110. Ух ты, многовато пожалуй, но пар легкий, дышится свободно. Ладно, сейчас утяжелим. Набираю в липовый ковш водицы и добавляю треть того самого дешевого пива. Подбрасываю на камни раз, другой, а потом забираюсь на полок. По парной растекается жар и хлебный дух. На волосках собираются бусинки пота. Хорошо, ради этого стоит жить.
Во второй заход беру уж распарившийся веничек, еще поддаю и нагоняю такого жара, что легче кажется умереть. И так несколько раз. Все сил больше нету, выскакиваю и бегу к прорубленной полынье, благо всего метров десять. Снежинки, ломаясь, хрустят под босыми ногами, а вода покрыта тоненькой корочкой льда.
- У-ух, - ломаю ледок своим стокилограммовым телом и погружаюсь в воду.
Но надолго пока меня не хватает, тут же выскакиваю и мчусь обратно, не настолько еще распарен.
Еще раз зашедши в парную, сажусь в предбаннике. В кружке, накрытое белой шапкой, янтарное пиво кружится поднимающимися пузырьками. Кожа у меня мраморная, пятнистая, пар от нее так и клубится. Я думаю:
«А вот зачем мне писательство? У меня престижная, уважаемая, хоть и не сильно оплачиваемая работа. Люди, которых я привлекал, редко когда садились меньше чем на пять лет. Уж написать обвинительное заключение я сумею. Теперь умеют и мои сотрудники. И что мне еще надо. Чтобы какая-то мадам, написавши четыре книжечки и возомнив о себе невесть что, затыкала мне рот и мешала общенью с друзьями. И нафига? Да еще Джет оказался женщиной».
Тут звонит мобильный.
- Илюш, ты не можешь приехать.
Это Татьяна, моя сотрудница. Она любит работать по выходным, точнее просто не успевает все сделать в будни. Иногда и мне приходится выходить на работу и помогать ей. Зато по ее делам уже редко кому дают меньше трех лет.
- Ты ж знаешь Тань, я по субботам в бане.
- Можно тогда я подъеду?
Я долго думаю, не заботясь о том, что бегут дорогие мгновенья мобильной связи и, наконец, решаюсь:
- Хорошо.
Чтобы поймать такси и доехать ей надо минут сорок. Они мои.
Когда в очередной раз выхожу из парилки, Таня уже приехала. На работу она ходит в строгом брючном костюме, а вот в выходные, даже зимой, в юбке. Ее-то она первым делом и снимет, оставшись в облегающем свитере. Следом идут колготки, и вот она остается в черных узеньких трусиках. Все, баня на сегодня закончилась.