Уже начало темнеть, когда Николай, наконец, пересилил себя и оторвался от стула. Он специально засиделся в лаборатории, не торопился домой к ненавистной жене, потому что принял решение — уйти навсегда. Она действовала на него как кузнечный пресс. Сознавать себя безмолвной болванкой ему, мужчине на пороге творческого взлёта, было невыносимо. И он решился.
«Уйду прямо сегодня, — думал он, — хоть Новый год встречу по-человечески».
Приятный морозец освежал и придавал сил. Под ногами поскрипывал снежок. Николай шёл по улице и придумывал слова, которые он, наконец, ей выскажет, слова, давно им накопленные и припрятанные.
Он открыл дверь своим ключом — не стал звонить, как делал обычно, и вошёл в квартиру.
— Ты почему так поздно? — Жена выскочила из ванной и накинулась на Николая. — Я же просила прийти пораньше — квартиру надо убрать, в магазин за водкой сходить.
Она подбоченилась, набрала полную грудь воздуха и приготовилась к атаке — знала, что Николай начнёт оправдываться.
Николай молчал. Он прошёл в спальню, достал чемодан и положил в него несколько вещей. Затем снял гитару со стены и опять направился в прихожую. Жена смотрела на все передвижения мужа и моргала глазами. Для неё было немыслимо уже то, что Николай делал всё молча. Пышный бюст жены то опускался, то поднимался от волнения и стремился вырваться наружу из-под распахнувшегося сильно потрёпанного халата. Жена беспрестанно качала головой, а бигуди тряслись в такт её движениям.
— Я ухожу от тебя — навсегда. Ты мне надоела.
Жена попыталась проморгаться, надеясь на то, что в голове и мыслях у хоть что-то прояснится. Николай посмотрел на её густо накрашенные пухлые губы, которые шевелились вхолостую, и подумал: «Стервятница — склевала мою печень и не поморщилась», — а вслух произнёс: «С наступающим!», — оделся и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
На улице навстречу Николаю попадался уже подвыпивший люд, откуда-то доносилась музыка, а в душе всё ликовало — свобода! Он первым делом с ней разведётся, найдёт другую работу и начнёт получать приличные деньги, если получится. Николай достал из кармана мобильник и набрал номер Сергея, давнего приятеля.
— Серёга, привет! Я еду к тебе, ты не против?
— Давай, только быстрее — ты мне очень нужен. Я и сам собирался тебе звонить.
По дороге Николай забежал в магазин, купил кое-что для праздника и быстро домчался до Сергея. Тот стоял уже почти на пороге, одетый, взбудораженный и слегка пьяный.
— Дружище, выручай! — Сергей долго не мог попасть в рукав куртки. — Я подвизался выступить Дедом Морозом, а тут, понимаешь, подружка позвонила и к себе позвала Новый год встречать. Муж её за границу уехал. Сам понимаешь — такой случай!
— Ты что с ума сошёл? Какой из меня Дед Мороз? Я же с детьми не умею разговаривать.
— Ничего! Возьмёшь гитару, споёшь что-нибудь приличное. Ты талантлив, я в тебя верю. Вот — переодевайся, — Сергей протянул Николаю пакет с костюмом Деда Мороза, — только поторопись. Там на остановке тебя Снегурка ждёт. Скажешь, что пришёл вместо меня. Всё — с наступающим!
Дверь захлопнулась, и Николай услышал торопливые шаги на лестнице. Сергей растворился.
— Вот чёрт, даже опомниться не дал.
Николай — человек обязательный, он не мог подвезти друга, поэтому послушно переоделся, напялил белую бороду, нахлобучил шапку, на плечо повесил любимую гитару и заторопился к остановке. Снегурочка уже начала приплясывать — на улице становилось холоднее. После долгих объяснений они отправились поздравлять детишек с праздником, вручать подарки и веселить народ. В списке у них было десять квартир — в каждой наливали. Николаю было неловко отказываться от угощения, он боялся обидеть хозяев. С самого утра он ничего не ел, и человек он малопьющий, поэтому его быстро развезло.
Всё. Обошли все квартиры, детей поздравили, с их отцами выпили — можно идти домой, встречать Новый год. Когда дверь за Николаем закрылась, и он начал спускаться по лестнице, ступени куда-то поплыли, ноги стали непослушными, а в голове помутилось. Николай вдруг, как камень с горки, весело покатился вниз. Голова стукнулась о батарею, а ноги упёрлись в крышку от мусоропровода. Николай попытался открыть глаза, но веки стали тяжёлыми и не поддавались. Наконец, ему это удалось, и он увидел множество разноцветных огоньков, плясавших перед ним. Хорошо, что Снегурочка повесила гитару на себя. Её, новенькую, двенадцатиструнную, было особенно жалко разбить.
— Я же тебе говорила — не пей! — Снегурочка упрекнула Николая. — Что я теперь буду с тобой делать? Встать сможешь? — В ответ послышалось невнятное бормотание. — Я с тобой сидеть здесь не собираюсь.
Сказочная героиня взмахнула пришпиленной косой, прислонила к стене гитару и засеменила по лестнице вниз.
Николай начал понемногу соображать и приходить в себя. Голова гудела. По лицу текла струйка крови. Он сидел и тупо смотрел перед собой. Тело стало чужим и неподвижным. Где-то открылась дверь, и Николай услышал чьи-то шаги. Девочка, лет шести, вприпрыжку спускалась по ступенькам, а за ней шла молодая и нарядная женщина.
— Мама, смотри — Дед Мороз на помойке валяется. Давай возьмём его себе. Ой, у него кровь на лице!
— Катенька, не подходи к нему. Стой! Я сейчас сама посмотрю.
Женщина осторожно подошла к Николаю, наклонилась над ним и спросила:
— Вы живы? Давайте я «скорую» вызову?
Николай не мог говорить. Язык сковало цепями, а к горлу предательски подступила тошнота. В этот тяжкий момент он подумал, как хорошо, что с утра ещё ничего не ел.
Незнакомка вызвала «скорую». К счастью, ждать пришлось недолго. Врач с иронией сказал, что Деда Мороза нельзя оставлять на лестнице, и вместе с водителем они затащили его в квартиру незнакомки.
— Ему повезло — только бровь рассёк, а голова цела. Сотрясения, похоже, нет. Положите ему лёд на рану и дайте горячего чаю. Он скоро придёт в себя.
Врач обработал рану и уехал. А совершенно пьяный Николай остался в чужой квартире, с незнакомыми людьми, разбитым лицом и в костюме Деда Мороза. Хозяйка бросила в стакан с водой шипучие таблетки и дала выпить незваному гостю. Николай пил из её рук, а она его оценивала: из-под красного кафтана торчали ноги в начищенных ботинках и брюках с безупречными стрелками, ворот рубахи был свеж и указывал на чистоплотность хозяина. «Вроде, приличный человек», — подумала хозяйка.
Катя придерживала лёд на лбу гостя и сочувственно на него смотрела.
— Мамочка, давай оставим его себе! Он будет нашим новогодним подарком.
— Ничего себе подарочек! Как мы можем оставить его себе? Это ж не вещь, а настоящий Дед Мороз.
— Вот я и говорю — давай оставим. У нас ещё никогда не было настоящего Деда Мороза. — правда, Катя уже давно знала, что их просто не бывает, но не хотела огорчать маму.
После таблеток Николаю стало легче, разум постепенно возвращался, голова перестала кружиться и тошнота отступила. Ему удалось увидеть, что женщина, которой он свалился почти на голову, очень даже красивая. В квартире у неё тихо и уютно. А дочка — просто прелесть.
— Простите меня. Я испортил вам праздник. Вообще-то, я не пью, а сегодня на голодный желудок выпил — не смог отказаться.
— Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, мне уже лучше. Можно, я ещё немного посижу у вас? Я скоро уйду.
Хозяйка посмотрела на часы — было без пятнадцати минут двенадцать.
— Ладно, сидите. Не выгонять же вас в таком виде. Пора открывать шампанское. Я сейчас всё принесу.
Хозяйка лёгким шагом удалилась на кухню, и Николай услышал звон посуды и хлопанье дверцы от холодильника.
— Дяденька, не говорите маме, что вы не настоящий Дед Мороз, а то она огорчится. Хорошо?
— Хорошо. Не скажу.
— Меня Катя зовут, а вас?
— Николай.
— У вас есть дети?
— Нет, к сожалению.
— А жена?
— Я её бросил.
— Ура! Вы мне нравитесь. Оставайтесь с нами — будете моим папой. Я уговорю маму, и она поженится с вами. — Катя говорила шёпотом и в самое ухо, как заговорщик. Потом вскочила, подбежала к ёлке, достала из-под неё пакет, приготовленный мамой, и запихнула в мешок Деда Мороза.
Николай не успел ничего сказать — в комнату вошла хозяйка и прикатила небольшой столик с закусками и бутылками.
— Меня зовут Николай, а вас, простите?
Она подумала: «…Чудотворец» и произнесла:
— Людмила.
— Простите меня, прошу вас, что я навязался на вашу голову.
— Я вас прощаю. Открывайте шампанское.
Катя и Людмила кокетливо зажмурились и закрыли уши. Николай с лёгким хлопком открыл бутылку и налил Людмиле шампанского, а Кате — сладкой газировки.
— Я не буду пить шампанское. Можно мне минералки?
Людмила налила воду в бокал и подала Николаю. Из телевизора уже звучала речь президента, все встали, Николай придерживался рукой за спинку дивана. Часы в комнате и на Красной площади пробили двенадцать раз. Звон бокалов и громкое «Ура!» возвестили о том, что началась новая жизнь.
Николай поздравил дам с праздником и достал из мешка подарок для Кати.
— Мамочка, я же тебе говорила, что он настоящий Дед Мороз. Спасибо.
— Людмила, у меня, к сожалению, нет для вас подарка. Можно я вам спою?
Она кивнула, улыбнулась гостю, дочке пригрозила пальцем и устроилась в кресле, поджав под себя ноги.
«Гляжусь в тебя, как в зеркало….» — песня из далёкой юности тронула сердце Людмилы. Гость смотрел на неё, а его взгляд говорил: «Я хороший». «Этот мужчина мне нравится. Даже синяк под глазом его не портит. Он не похож на тех современных супергероев, которые ко мне липнут». Николай спел, и ему захотелось для этой милой женщины сделать что-нибудь очень хорошее и важное. «Какая она хрупкая и деликатная», — думал он и невольно сравнивал Людмилу со «стервятницей».
Они просидели за столом до самого утра. Катя ушла спать, она была спокойна за маму — её жизнь налаживалась. «Как хорошо, что мама согласилась оставить деда Мороза», — думала она, засыпая. Николай обнимал Людмилу и благодарил всех, кто подарил ему эту сказочную ночь — Сергея за то, что он бабник, его подругу вместе с её мужем, Людмилу за доверие к незнакомому человеку. Катеньку он благодарил за то, что убедила маму оставить Деда Мороза. Николай благодарил и себя — за то, что ему захотелось свободно дышать. Судьба.
За окном шёл снег. Он припорошил все следы и тропинки, которые могли бы напомнить счастливым людям о прошлом. Открылся новый календарь.