- Жорик, выключи свет, я несу! – озорно крикнула мама из кухни.
Отец незамедлительно выполнил просьбу и, улыбаясь, повернулся ко мне. За его спиной замелькали тени. Тусклый подрагивающий свет становился все ярче, пока наконец из-за угла не показался его источник. Мама торжественно вошла в гостиную, неся перед собой торт домашней выпечки, утыканный новенькими свечами и запела наперебой с отцом дурацкую песенку:
- С днем…
- С днем рождения…
- Тебя…
- Тебя! С днем рождения тебя…
Родителям не хватает синхронности не только в семейной жизни, но даже в пении - раздраженно подумала я, стараясь улыбаться.
Поставив торт на стол, мама потянулась ко мне, причмокивая губами.
- Поздравляю, солнышко! С совершеннолетием тебя!
- Да, дочка, поздравляю! Мы тебя очень любим! – пробасил отец и, бочком отталкивая маму нагнулся обнять меня.
- Спасибо, но не стоило. Я уже не маленькая… - промямлила я, с трудом выбравшись из объятий.
- Еще как стоит! – запротестовал папа. – Кого нам еще радовать? Ты ведь наш единственный ребеночек, да еще и…- он запнулся. Домыслив его фразу, я почувствовала, как к горлу подступил комок.
- Неси подарок и включи свет. – в голосе мамы послышалась нотка раздражения.
- Раскомандовалась! – буркнул отец и вышел из комнаты, а через минуту вернулся, неся бархатный футлярчик.
- Дай сюда! – мать выхватила у него подарок.
- Мы с отцом заметили, что у тебя почти нет украшений, а в твоем возрасте пора следить за собой, поэтому мы купили тебе вот… - она раскрыла футляр, демонстрируя золотые сережки с прозрачно-голубоватыми камушками.
Больше я не могла сдерживаться. Комок вырвался наружу. Дыхание перехватило. Судорожно глотнув воздуха, я почувствовала, как по щекам потекли горячие слезы. Обветренные губы защипало от соли.
- Машенька, что случилось? Ты чего?
- Зачем мне сережки? Зачем мне ухаживать за собой? Кому я нужна такая?!
От неожиданности мама выронила подарок.
- Доченька, успокойся! Ты нам нужна, мы любим тебя!
- Лучше б я умерла в тот день! Уйдите, оставьте меня одну! - голос мой быстро терял силу, с каждым словом становясь все тише. - Ненавижу золото! – произнесла я уже шепотом вслед уходящим родителям.
На душе было х... Нет, вернее души вообще не было. Она умерла, не выдержав мук, на которые сама же себя обрекла. Ощущалась лишь пустота, если ее можно ощущать. Я так больше не могу! Не хочу жить! Пусть говорят, что есть люди, которым приходится намного хуже, чем мне, и они все равно продолжают жить и радоваться жизни. Может, они лучшего не знали, а я знала…
Безумная и в тоже время спасительная мысль овладела моим сознанием. Решительность переполняла.
Но сперва я должна поведать свою историю. Пусть все узнают, что плата за грехи может настигнуть очень быстро и в крупном размере.
На столе стоял нетронутый торт. Расплавленный парафин стекал по тонким столбикам свечей, прожигая бороздки и ямки в застывшем креме. У самого края стола поблескивал серебристым корпусом сотовый телефон.
Вот и решение.
Взяв его, нашла в меню диктофон и надиктовала первые предложения своей прощальной записки: «Надеюсь, моя история послужит другим уроком. Я убедилась на собственном опыте, что каждое действие имеет свои последствия и эти последствия совершенно определенного характера. У отрицательного поступка будут только отрицательные последствия. Вот такая простая арифметика. Мы все расплачиваемся за свои грехи: кто–то раньше, кто-то позже. Те, кто платят раньше, служат назиданием для других. И пусть мои слова кажутся банальными, но поверьте – истина проста, однако смериться с ней очень сложно.
События, изменившие мою жизнь… Нет, опять говорю неверно. Поступок, изменивший мою жизнь, я совершила почти год назад…»
Я взглянула на догорающие свечи. Некоторые уже погасли, некоторые еще держались. Пошел обратный отсчет. Углубившись в воспоминания, передо мной замелькали картины рокового дня.

Я возвращалась домой после школы в окружении друзей-одноклассников. Несмотря на пронизывающий холодный ветер, который уже порядком надоел за весь декабрь, нам было весело.
- Девчонки, чего делаете сегодня вечером? – допытывался черноглазый парень, укутанный до самого носа в шарф. – Пойдемте в кафешку, в такую погоду на улице не резон стоять.
Парня звали Антон и он мне очень нравился. Жаль, что в то время я уже встречалась с двумя.
- Я не могу, на телефон деньги коплю.
- Да ты чего, Машка? Мы за все платим. Верно, пацаны?
- Тогда мы идем. Да, девочки? – подруги энергично закивали.
Вечер обещал быть веселым. Расставшись с друзьями, я свернула в свой квартал, как тут в меня чуть не врезалась ошалевшая женщина. Почему ошалевшая? Да потому, что глаза на выкате, без шапки, волосы взъерошены, дышит как лошадь пожарная. В общем, тетка была не в себе.
- Женщина, дайте пройти.
- Погоди, девочка. Ты здесь монахиню не видела? Высокая такая, в черном платке и черном пальто.
- И в белых тапочках, - добавила я, пытаясь обойти женщину, но она опять остановила меня.
- Пожалуйста, помоги мне найти ее.
- Все монашки на шабашке.
Однако женщина, казалось, не замечала моей грубости.
- Это очень важно, - продолжала твердить та. – Поймите меня как женщина. Я не могу иметь детей и только эта монахиня может мне помочь. Она знахарка, святая.
- Но… - теперь я не могла вставить и слова.
- Мы должны были встретиться в этом районе, но я опоздала и, кажется, потеряла ее. Девочка, ну пожалуйста, пройдись со мной хотя бы до конца улицы. Я так нервничаю, может, она еще не успела уйти далеко.
Настойчивый тон женщины сменился на ласковый и молящий. Неожиданно для себя я согласилась.
- Хорошо, я пройдусь с вами, но только до конца улицы.
- Да хранит тебя Господь! Ты не представляешь, какое доброе дело делаешь! Ты способствуешь появлению жизни.
- Просто супервумен, - ее энтузиазма я не разделяла.
- Зря смеешься. Я пять лет не могла забеременеть, муж из-за этого бросил. А потом я встретила матушку Анастасию; она горе мое увидела и помогла справиться с ним. Я смогла забеременеть и сегодня должна была получить новые наставления, чтобы плод сохранить и дитя выносить. Да вот горе какое, потеряла я ее, а она как отшельник бродит везде, нигде ей пристанища нет. Где теперь искать? Ох, Боже, Боже!
- Не волнуйтесь, найдется ваша святая, - уверенно сказала я, мысленно ухмыльнувшись.
Мы дошли до последнего квартала, когда из-за угла пятиэтажки вышла высокая женщина в черном. Не узнать монахиню было невозможно. Широко шагая, она при этом двигалась медленно, подобно попу, расхаживающему с кадилом по церкви.
Пискнув, наверное от радости, женщина схватила меня за рукав дубленки и потащила к знахарке.
- Матушка Анастасия! Как я рада, что нашла вас! Если бы не эта девушка, я бы совсем отчаялась. – женщина, впервые за встречу, улыбнулась, продемонстрировав пару золотых коронок.
- Не беспокойся, дочь моя, я ждала тебя. И тебя. – монахиня повернулась ко мне. Ее глаза излучали тепло. Оно ощущалось почти физически, а слова лились так плавно и мягко, словно песня.
Я заворожено смотрела на святую, не в силах произнести и слова. Она продолжала говорить, не сводя с меня глаз.
- Вы неслучайно встретились, это судьба. Я вижу, беда с тобой приключилась, но мне нужно убедиться. Хочешь, я помогу тебе девочка?
- Я не уверена…
- Глупая! – вмешалась моя спутница. – Матушка никогда не обманывает. Советую тебе прислушаться.
- Возьми, - монахиня протянула мне листок с непонятными закорючками.
Похоже на иврит, а на обороте русский перевод.
- Прочти эту молитву наедине в темном месте, а потом сожги и посыпь пеплом чистый лист бумаги, после вернись и покажи мне. Я буду ждать здесь.
- Матушка, можно я пойду с ней? – с явно наигранным беспокойством спросила женщина.
- Тебе можно. Вас судьба неслучайно свела.
Опомнилась я после того, как женщина опять схватила меня за рукав и потащила в сторону ближайшего подъезда.
- Эй! Мы куда?
- Как куда? Выполнять матушкин наказ. Подъезд вполне подходит для этого. Там достаточно темно, и вероятность того, что нас побеспокоят невелика. В такую погоду только сумасшедший высунется из дома.
Что верно, то верно. Только сейчас я осознала, как сильно замерзла. Стараясь меньше говорить, чтобы не шевелить обледеневшими губами, послушно шла за женщиной, о которой почти ничего не знала. Пальцы в сапожках разбухли и онемели, как от местного наркоза. Надежда на то, что в подъезде будет достаточно тепло, чтобы согреться, не оправдалась.
Женщина протянула мне листок бумаги.
- Держи, не порть свои тетрадки.
Достав из кармана молитву, я замерла в нерешительности.
- Что делать?
- Читай.
- Просто читать?
- Да, просто читай.
- Хорошо. «Пепел темный, дым черный, унеси от меня слово злое, проклятье людское, знак адовый. Прошу по первому разу. Пепел темный, дым черный, унеси от меня слово злое, проклятье людское, знак адовый. Прошу по второму разу. Пепел темный, дым черный, унеси от меня слово злое, проклятье людское, знак адовый. Прошу по третьему разу. Аминь». Брр! У меня аж мурашки забегали. Что дальше?
- Теперь жги, – она дала зажигалку. – И не забудь листок посыпать.
Пламя обожгло кончики пальцев и, доев клочок бумаги, погасло, оставив в руке лишь маленький уголок. Лежащий на полу белый лист формата А5 был запачкан пеплом. Не снимая перчаток, я взяла щепотку и посыпала листок.
- Теперь стряхни, - сказала женщина, внимательно следившая за моими действиями.
Я подняла листок и трухнула. Часть пепла осыпалась. Остальной, будто приклеяный, остался на бумаге, образуя четкий рисунок – небольшой, размером с нагрудный, крест.
Мне стало не по себе.
Не сказав ни слова, женщина привычно схватила меня за рукав и вывела из подъезда.
- Что это значит? – возбужденно спросила я. Холод уже не ощущался.
- Сейчас узнаем.
Монашка ждала нас. Взглянув на листок, она помолчала с минуту, а потом, согрев меня теплым взглядом сказала:
- Не беспокойся, с тобой все будет хорошо, но…- пауза. – Но проклятье оказалось слишком сильным и перешло на твою мать. Если мы ей не поможем, она умрет…
В душе зашевелилась паника. В какую-то секунду захотелось сорваться с места и бежать. Но я сдержалась.
- Скажите, что нужно делать? Как мне спасти маму?
- Слушайте меня внимательно обе. Мне нужны какие-нибудь вещи, находившиеся в долгом распоряжении вами или вашими родными. Желательно, чтобы это были минералы или металлы. Золото подойдет лучше всего. Я заряжу его молитвой и верну. От вас же никакого вознаграждения мне не надо. Если хотите спасти себя и своих близких, встретимся у церкви через полчаса. – договорив, монахиня быстро развернулась и пошла прочь.
Что делать дальше мне было ясно. Ничего, не сказав своей подруге по несчастью, пошла домой.
- Эй, ты куда?
- За золотом, - ответила я, не оборачиваясь.
- Постой, девочка! – женщина обогнала меня, перегородив дорогу. – Я хочу поблагодарить тебя.
- Не за что.
- Нет, есть. Ты для меня теперь, как сестра. Если у меня родится девочка, я назову ее в твою честь. Как тебя звать?
- Маша.
- А меня Эля. Я надеюсь, ты не откажешься быть крестной моему ребенку.
- Извини, Эля, но меня сейчас беспокоит другое.
- Да-да, прости. Мне тоже нужно сбегать домой. Я здесь недалеко живу, давай через полчаса встретимся на этом самом месте и вдвоем пойдем к церкви.
Я охотно согласилась.
Достать украшения не составило труда. Родители были на работе, а все потайники в доме я знала с десяти лет.
До места встречи с Элей оставалось идти одну автобусную остановку. Автобус бы сейчас не помешал. Я слегка задерживалась, а еще нужно было позвонить Толику и обо всем договориться. Нашла его номер. Через пару гудков мне ответил бодрый мужской голос. Толик быстро согласился помочь, и я слегка успокоилась.
Эля уже ожидала меня в назначенном месте. Первое, чем она поинтересовалась, это принесла ли я золото.
- Конечно, - я показала ей пару золотых цепочек, перстень и сережки. – А ты?
- Очень хорошо, - одобрила женщина и, выудив из старой кожаной сумки несколько колец разного размера, продемонстрировала мне. – А теперь пойдем быстрее, а то опять опоздаем.
- Тогда поехали на такси.
- Нет! – отрезала Эля.
- Почему нет? Я не хочу опоздать, моей маме угрожает опасность!
- Тогда езжай сама, а я пойду пешком.
- Ну пожалуйста, мне очень нужна твоя поддержка.
Женщина, кажется, прибывала в замешательстве.
- Хорошо, только такси вызову я. Номер назови. – согласилась она.
Деваться было не куда.
Такси подъехало через несколько секунд. Я села спереди, а моя подруга сзади. Пробуксовав, машина слегка вильнула задом и выехала с обледенелой обочины на дорогу.
- Фух, Толик! – облегченно вздохнула я. – Думала ты уже не приедешь. Я не смогла тебе позвонить из-за этой. – кивнула на сидящую сзади женщину.
- Я предполагал, что так будет, поэтому стоял неподалеку и видел вас, а как только оператор объявил о вызове первый подъехал.
Эля сидела молча, наверное, пытаясь понять, о чем речь и что все это значит. Потом не выдержала и спросила:
- Маша мы куда едем? Это дорога не к церкви.
- Верно гадина! – обернулась я с торжествующей улыбкой к испуганной женщине. – Это дорога в милицию.
- Я не понимаю! Маша как же мой ребенок, твоя мать?
- Хватит прикидываться! Я все знаю! Ты и твоя «святая» аферистки! Неделю назад вы таким же методом развели мою подругу. Только вы не учли, что мир тесен, а городок наш еще меньше.
В тот момент я чувствовала себя секретным агентом, внедрившимся в бандитскую группировку для ее разоблачения и крутым гангстером одновременно. Я упивалась своей крутизной. Мне удалось перехитрить аферистку!
Эля поняла, что отступать бессмысленно. В ее переменившемся лице ясно как в зеркале отразилась ненависть и отвращение.
- Дрянь! Да ты такая же гадина, как и я, только мелкая! – прыснула она.
- Прикуси язык! – вступился Толик.
Прямо по курсу показалось отделение милиции.
- Что вы хотите?
- Вот это уже другой разговор. Машка, объясни ей. – ухмыльнулся водитель.
- Гони золото, и мы тебя отпустим к твоей «монашке».
Женщина молча продолжала буравит меня ненавистным взглядом, доставляя еще больше удовольствия.
- Толик, похоже, она нам не верит.
- Ну что ж, может с ментами она быстрей найдет общий язык. – он стал притормаживать подъезжая к участку.
- Хорошо! Я отдам! – она швырнула в меня сумкой. – Забирай с грехами в придачу!
Машина свернула в переулок, оставив здание милиции позади.
- Да у нее здесь целый Клондайк! Вот дура, зачем таскать все с собой!?
- А ты, что переживаешь? Радуйся! И про мою долю не забудь, – напомнил Толик.
Выехав дворами на набережную, мы высадили нашу «курочку Рябу» и веселые поехали кататься. Толик был даже через чур веселый, обгонял все машины подряд иногда выезжая на пешеходную дорожку, если не мог обогнать иначе.
- Круто! Сейчас выедем на шоссе, там хоть разогнаться можно.
- Может хватит на сегодня адреналина? Отвези меня домой.
Он быстро нагонял ползущий сельский автобус. Едва появилась возможность обгона, как Толик прибавил газу и поравнялся с ним. Неожиданно из-за поворота, навстречу вынырнул поток машин. Тротуар на данном отрезке дороги оказался довольно широким и безлюдным, чем он и воспользовался. Резко вильнув влево, такси выскочило на обледенелую дорожку, скудно посыпанную песком. До поворота оставались какие-то метры, но нескончаемый поток машин не давал съехать с тротуара. Толик нажал на тормоз, но было уже поздно. Машина как на лыжах продолжала скользить прямиком к дверям городской больнице. Пробив хилое ограждение, она перелетела через ступеньки больничного парка, и это было последнее, что я запомнила в тот день.
После больничной койки меня ждало инвалидное кресло. Толик отделался легким испугом и, воспользовавшись тем, что я была без сознания забрал все золото себе кроме взятого мною из дома. Благодаря этому вы, мама с папой, так и не узнали настоящей причины аварии. А причиной всему стала моя жадность и хитрость. К сожалению, я поняла это слишком поздно. Простите.

Я остановила запись и задула последнюю свечку. Крутанув колеса инвалидного кресла, откатилась от стола и направилась в свою комнату. Подъехав вплотную к кровати, бочком перевалилась на нее, а потом помогая руками закинула ноги. Снотворное, без которого я часто не могла заснуть, лежало рядом на тумбочке. Запив горсть таблеток, легла спать, в надежде больше не проснуться.

- С ней все будет в порядке. Слава Богу, вы вовремя заметили.
- Ох доктор, вы уверены? Прошлый раз после комы у нее парализовало ноги.
Я слышала знакомые голоса, но глаза открывать не хотелось.
Значит, меня откачали, и я опять вернусь в инвалидную коляску. От разочарования хотелось плакать.
- А вдруг она опять попытается покончить с собой? – раздался мамин голос.
- Уверен у нее для этого больше нет причин. Я вам покажу, только держите себя в руках.
Что-то защекотало пятку. Не выдержав щекотки, я отдернула ногу и счастливая распахнула глаза.