- Первозванне апостоле Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, Церкве последователю верховный, всехвальне Андрее! Славим и величаем апостольския труды твоя, сладце поминаем твое благословенное к нам пришествие, ублажаем честная страдания твоя, яже за Христа претерпел еси, лобызаем священныя мощи твоя, чтим святую память твою и веруем, яко жив Господь, жива же и душа твоя, и с ним во веки на небеси пребываеши, идеже и нас любовию твоею не оставляеши, якоже возлюбил еси отцы наша, егда Духом Святым прозрел еси земли нашея ко Христу обращение. Веруем же, яко молиши и о нас Бога, зря во свете Его вся нужды наша. Тако сию веру нашу во храме Твоем исповедуем, и Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа молим, да молитвами твоими подаст нам (имена) вся потребная ко спасению нас грешных; да якоже ты абие по гласу Господа оставль мрежи твоя, неуклонно Тому последовал еси, сице и кийждо от нас не своих да ищет, но еже к созиданию ближняго, и о горнем звании да помышляет. Имуще же тя предстателя и молитвенника о нас, уповаем, яко молитва твоя много может пред Господем и Спасителем нашим Иисусом Христом, Емуже подобает всякая слава, честь и поклонение со Отцем и Святым Духом во веки веков. Аминь.

Уже немолодой человек в белой парадной форме капитана третьего ранга, стоял в небольшой часовне перед иконой Андрея Певозванного, двенадцатого апостола Бога.
Он поставил в подсвечник желтую восковую свечу горящую неровным оранжевым светом и опустил голову.
В высокие и узкие окна бойницы лился серый дневной свет. На улице пошел снег, закрывая каменные плитки дорожки ведущей к часовне.

В тоже самое время, но за двенадцать тысяч километров отсюда,
молодой человек в черном плаще, небрежно накинутом поверх такого же черного френча,
на рукавах которого красовались уже 3 золотые полоски корветтен-капитана, сняв высокую фуражку и запрокинув голову, стоял возле древней кирхи - храма и разглядывал готическую надпись на фронтоне. В переводе с немецкого примерно звучит так: “Да будет мир на этом месте. Так повелел Бог"
Он усмехнулся и, открыв высокую и тяжелую дубовую дверь, вошел в темную прохладу храма.
За толстыми древними стенами из красного кирпича, пошел проливной дождь. Древняя кирха, подле которой был похоронен Кант, стоит на левом берегу Преголи. Три лебедя наклонив вперед головы на длинных шеях, помогая себе взмахами крыльев, спешили спрятаться от дождя под мост.

Два человека разделенные временем и расстоянием, смотрели на свет желтой свечи неровно горевшей перед иконой, в полумраке храма. Дети одного Бога, и пешки двух людей, возомнивших себя богами и вершителями судеб,
они еще не знают что через три месяца, беспощадная судьба сведет их вместе, и пути подводных лодок идущих встречным курсом в северном море пересекутся, и они будут стоять на мостиках в командной рубке, и в одно и тоже время дадут команду на всплытие, дабы пополнить запасы воздуха и свериться с курсом со звездами при помощи секстана.

Ранним утром по корабельному времени, поскольку за бортом полярная ночь, их подводные корабли всплывут в двух милях друг от друга и они, поднявшись на палубу, будут смотреть на одну и ту же звезду через зеркальце навигационного прибора. И через минуту в недрах кораблей зазвучит сигнал тревоги, потому что матрос сидящий в наушниках, внезапно услышит далекий шум винтов.
Носовые и кормовые торпедные аппараты уже пусты,
лодки возвращаются на свои базы, но у обеих есть еще и крупнокалиберная пушка на турели, для надводных боев.

И вынырнув из тумана, черные корабли пойдут на сближение. И тогда два капитана в почти одинаковой черной форме под прорезиненными серыми плащами, увидят друг друга и их серо стальные глаза на секунду встретятся. И правая рука обоих машинально поднимется к фуражке, отдав офицерскую честь.
И они отменят команду на погружение.
Их корабли разойдутся в пределах видимости, развернутся и пойдут навстречу друг другу все увеличивая скорость.
Они пройдут на расстоянии полукабельтова, друг от друга, и еще успеют сделать залп из пушек.

И один капитан будет стоять за многослойной черной броней штурманской рубки и толстое, зеленоватое стекло, чуть искажавшее мир, внезапно разлетится дождем раскаленных осколков, и последнее что он увидит, будет пламя той свечи, бесконечно увеличившись и заполнив все сознание, огненной вспышкой.

Второй человек, увидит, как разлетится рубка того корабля брызгами расплавленного металла и оранжевое пламя взрыва.

Привлеченные грохотом выстрелов, с авианосца, проходящего в трех милях южнее, поднимутся несколько самолетов штурмовиков торпедоносцев и пролетев над тем местом, летчики увидят масляное пятно на месте затонувшей субмарины и чуть поодаль уходящую лодку, идущую в надводном положении. Полученные повреждения не дадут ей уйти под воду и тогда, пройдя на бреющем полете над кораблем и разглядев опознавательные знаки на борту рубки, летчики развернутся и, несмотря на огрызающуюся пушку с палубы, в нее будут пущены сразу три торпеды.
Одна пройдет мимо, но две попадут в кормовой отсек и центральную часть. И будет грохот двойного взрыва и оранжевая вспышка. Лодка разломится пополам, в пробоины хлынет ледяная вода, и зашипит, встречаясь с раскаленным, исковерканным металлом.
Субмарина пойдет на дно и, опускаясь в кромешной темноте воды, обломки через несколько минут и на глубине двух тысяч метров мягко упадут на песчаное, илистое дно.