Олеся сидела, вертела в руках книжку и пыталась следить за бегающим в экране телевизора Гошей Куценко. Но сосредоточиться и следить за перепетиями телевизионных героев не получалось, каждую минуту женщина поглядывала на дверь, ожидая мужа с работы.
Ей хотелось преподнести Виктору сюрприз, показать, что она достойна такого успешного человека, как муж. К тридцати двум годам Куприн смог стать заместителем главы правления фабрики «Русская ватрушка», а она – всего лишь обычный библиотекарь филиала центральной городской библиотеки номер девять.
Олеся Куприна звучит красиво, но редактор сказал, что лучше взять псевдоним, не вызывающий литературных ассоциаций. Олеся спорить не стала и обложку ее первой книги украсила девичья фамилия: Фанзина. От мужа литературные попытки и удачную судьбу рукописи Олеся скрывала. Она до сих пор не верила своему счастью – первую же рукопись взяло крупное российское издательство. А ведь сотни авторов мучаются, пока пристроят рукопись. Олеся часто сидела в интернете, читала о злоключениях собратьев по перу.
Олеся не могла выпустить из рук авторский экземпляр, любовалась заглавием «Кивер юного улана» и обложкой. Рисунок художника ей очень нравился: красавец, похожий на Яковлева в «Гусарской балладе» и дама с таким же курносым носиком, как у самой Олеси.
Теперь Виктор может всем рассказать, какая у него талантиливая жена, пусть даже и располневшая после родов. И вряд ли сумеющая вернуться к прежней стройности, тем более после рождения второго ребенка. О беременности Олеся решила сказать после того, как муж похвалит ее литературные успехи.
Едва Виктор переступил порог дома, Олеся протянула мужу книжку:
- Вот, смотри что у меня теперь есть.
- Ты же знаешь, я не большой любитель чтения, - он даже не взгянул на обложку.
- Вить, а ты посмотри на фамилию автора.
- Олеся Фанзина, - прочитал он. – Однофамилицу нашла?
- Нет, это моя книжка.
- Чего?!
- Вить, я тебе не говорила раньше, извини, но у меня вышла книга. Исторический роман, про девятнадцатый век.
Виктор взял из рук жены книгу и пошел в гостиную, Олеся поплелась за ним. Куприн пролистнул книжку и поинтересовался:
- Что у нас на ужин? И где Шурка?
Олеся посмотрела на мужа, не понимая, при чем тут ужин.
- Леська, на ужин что?
Олеся нервно дернула головой и прошептала:
- Блинчики с мясом. Как ты любишь.
На кухне стояла еще и бутылка «Хереса». Виктор уже давно предпочитал более дорогие вина, но именно «Херес» они пили, когда первый раз были вместе, в квартире его родителей.
- Олесь, так мы ужинать сегодня будем. И где Шурка?
- Да, да, ужинать... Шурка у мамы.
Олеся прикатила столик с блинчиками и чаем, вино так и осталось стоять на кухонном столе.
- Зачем тебе это? Славы захотелось? Я мало зарабатываю? – спросил Виктор, съев четвертый блинчик и махнув рукой на книгу.
- В-вить, - Олеся от неожиданной реакции мужа начала заикаться, - К-какая слава? Ты о чем?
- О том, что оказывается, мою жену не устраивает наш семейный уклад, а я об этом узнаю последним. Долго ты этой фигней страдаешь?
Олеся окончательно растерялась. Она надеялась, что муж похвалит ее, начнет говорить, что у него самая умная и очаровательная жена, друзьям они подарят по экземпляру первой Олесиной книги. А следующий исторический роман о донских казаках, выход которого не за горами, пусть знакомые и дальние родственники покупают сами.
- Я... я думала, ты обрадуешься... – всхлипнула Олеся.
Виктор ласково провел рукой по волосам жены.
- Ты мне нужна такая, какая есть, без книжек и прочей дурости. А то сначала литературный роман, а потом – еще какой-нибудь... Богемной жизни захочется...
- Вить, какая еще богема? Что ты выдумываешь? – Олеся безуспешно попыталась сдержать слезы.
- Я не выдумываю. Известно, что так называемые творческие люди - все с придурью. Не хочу, чтобы моя жена тоже превратилась в фифу, которая днями сидит и чего-то фантазирует. Вместо того, чтобы воспитывать сына и готовить мужу вкусные блинчики. Лесь, бросай ты свою писанину.
Олеся всхлипнула и попыталась представить, что больше не будет украдкой, выкраивая каждую свободную минуту, придумывать истории о любви и жизни, и мечтать о давно прошедших временах, в которых словно оказываешься наяву... За два года, пока писала романы и ждала откликов из издательств, Олеся поняла, что если у нее это отнять, она почувствует себя инвалидом. Как объяснить свое состояние мужу, она не знала.
- Лесь, что молчишь?
- Вить, я не могу... не могу я бросить... вот ты бы бросил свою работу?
- Если вдруг деньги перестнут платить – на следующий же день.
- А я так не могу. Честно, - Олеся вытерла слезы.
- И что ты предлагаешь?
Олеся шмыгнула носом. Что делать, она не знала. Виктор доел блинчики, почесал затылок и поинтересовался:
- Ты кому-нибудь говорила о своей писанине?
- Нет, только тебе. Я даже маме не успела рассказать.
- Вот и чудесно. Тогда договоримся: никому не признавайся, что Олеся Фанзина - это моя жена. И никаких интерью для местного телефизора, никаких посиделок какими-нибудь нашими поэтами или художниками. Согласна? И мне все же хотелось бы, чтобы ты выбросила свои литературные глупости из головы. Но я могу немного подождать.
Олеся шмыгнула носом еще раз. Если Виктору не нужна жена, об успехах которой он с гордостью может рассказывать знакомым и сослуживцам, и не надо. Она согласна оставаться в глазах окружающих простым библиотекарем.
- И маме своей не говори, понятно? – добавил Виктор.
- Хорошо, - вздохнула Олеся. Скрывать от мамы то, что ее родная дочь пишет книги – неправильно. Но ведь мама – не Виктор. Она то уж точно гордилась бы дочерью-писательницей и растрезвонила об этом всем окружающим. Ничего, маме первой Олеся расскажет о будущем внуке.