"Возок остановился у кованых ворот усадьбы. Молодой черноусый возница спрыгнул с облучка, потопал щегольским сапогом, словно устраивая ступню удобней, вытащил из возка меховую полость и встряхнул её, осевший снег взвился искристым роем..."

Она старалась не обращать внимание на звуки из коридора, но когда он заглянул в комнату, сделать вид, что его не замечает, она не могла.
- Привет! Пишешь?
- Привет. Ужин в холодильнике.
- А поужинать с любимым мужем?
- Давай сам. У меня важная сцена.
- Для тебя все важно кроме меня!
- Неправда.
- Ты даже разговариваешь со мной односложно, словно тебе жаль затраченного времени! И оторвись, в конце концов, от монитора!
Она с сожалением и недовольством развернулась в кресле и посмотрела на него.
- Ну?
- Что ну? - снова вскипел он. - Ужин! Ты и я, вдвоём!
Она поднялась, прошла в небольшую кухню, быстро накрыла стол, разогрев ужин в микроволновке.

"Барыня, мигом домчу, не извольте беспокоиться! - возница улыбнулся, обнажив белые зубы, и залихватски присвистнул, тронув возок с места".

- Чего задумалась? Рыба вкусная, как называется?
- Тилапия.
- Что пишешь? - безразлично спросил он.
- Небольшую историю о... - и она замолчала, потому что он откровенно зевнул.

"Барыня поправила полость, укутывающую ноги, к её смоляным локонам очень шел мех лисицы, возница обернулся и оглядел барыньку лукавым взглядом".

Она мыла посуду, когда он обнял её сзади, мазанув ладонями по груди. Руки поползли на бедра, просунулись между, вздернули вверх тоненький халатик.
- Мммм...

"Не замерзли, ваша светлость? - спросил возница, лихо закладывая в поворот, так что снежные струи взвились из-под полозьев возка. Барынька ойкнула, а реснички и локоны её покрылись серебристым инеем".

- Какая ж ты сочная, вся налитая, куснуть хочется, чтоб брызнуло...
- Ты забыл, футбол сегодня.
- Ещё полчаса.

"Полость сползает Савелий! - крикнула барыня, и возница натянул поводья. Возок остановился, Савелий пружиной соскочил в снег, загребая ослепительно сверкающие белые волны, подошел к возку.
- Разрешите поправить, Катерина Ивановна, - мягко сказал он, и, не дожидаясь барыниного разрешения, схватился ручищами за колени, прикрытые мехом".

- Душенька, пойдем в спальню... - потянул её разгоряченный муж.

"Барыня звонко рассмеялась.
- Душенька, Катерина Ивановна, вон и ручки замерзли... - елейным голосом заговорил Савелий, вынимая барынину ладошку из меховой муфточки, - пальчики холодненькие...
Усы щекотали пухленькую ручку её светлости, и, скинув каракулевую папаху, она любовалась угольными кудрями возницы".

- Люблю твои ляжки, они у тебя, как у девчонки, стройные, крепкие, - признался муж, заваливая ее на постель.
- То-то ты, иной раз, цели не достигнув, прямо в ляжках и...
- До чего ж ты злая, Катя, расслабься, получи удовольствие!

"Руки Савелия нашарили крючочки её полушубка, забрались в бархатное тепло, сжали полушария обтянутые нежным шелком, барыня задохнулась от его ласки, стан, стянутый корсетом, ослабел в его руках, и она откинулась на сиденье возка".

- Сосочки, у тебя как клюковки, глянь, правда, похожи? Кисленькие мои... Сейчас кусну...
- Господи, Олег, делай что хочешь, только молчи!
- Тебе должно нравиться, ведь женщины любят ушами, - пробормотал он. В груди её разливалось тепло, горячая волна обожгла шею, подбираясь к щекам.

"Катерина Ивановна, голубушка, дозволь, я тебя приласкаю, - взмолился возница, глядя в лицо, отображавшее и негу и нетерпение. Барыня не ответила, лишь прикрыла глаза, Савелий рывком поднял юбки, накрыл себя с головою и оказался в царстве кружев".

Она облизнула пересохшие губы, он поймал взглядом движение её языка.
- Губки вспухшие, горячие...
- Идиот... - прошептала она, закрывая глаза и отдаваясь ощущениям.
- Дурак я, дурак, - горячо прошептал ей в волосы.
Она слышала биение его сердца, или это её? Неважно, главное вобрать его в себя, заставить играть по её правилам, исполнять её желания, взобраться вместе на вершину и ухнуть вниз, как на американских горках - вираж, взлёт, падение, опять вираж, опять взлёт... и замедляется возок, останавливается.

"- Ах, СавА! - простонала Катерина Ивановна на французский манер, дрогнула и съехала, заброшенная на спину вознице, ножка в коротком сапожке, барыня охнула и сжала его бедрами со сползшими теплыми чулочками".

- Катюньчик, сейчас бы рыбки твоей, а? Положишь?
- Олег, давай сам. У меня рассказ стынет.

"Возок остановился у крыльца особняка, среди белых колонн темным пятном смотрелась бобровая шуба, накинутая на плечи его сиятельства.
- Катенька, я волноваться начал, Иоганн Паулевич видно не в уме был, когда прописал тебе эти прогулки.
Его сиятельство подхватил барыню под руку, и повёл в дом. Катерина Ивановна оглянулась на отъезжавший возок и улыбнулась краешком губ.
- Мон шер, вы зря нервничаете, и упрекаете доктора, я чувствую себя гораздо лучше.
- И вправду, щечки румяные, глазки блестят, ах, Катенька, может Бог даст и ребёночка...
- Даст, мон шер, даст! - ответила Катерина Ивановна.